Война в рассказах, историях, письмах и дневниках

Геннадий Анатольевич Веретельников

Всё, что вы сейчас прочитаете, написано со слов тех, кто смог пережить концлагерь Саласпилс, Маутхаузен, битву под Сталинградом, Ржев, Блокаду и Хиросиму. Они выжили и дошли до Берлина и Эльбы, но после Победы им досталась разрушенная до тла страна, земля, перемешенная с минами, осколками и кровью… и миллионы наших сограждан с искалеченными судьбами

Хотите узнать, как всё это было на самом деле? Что они все пережили?

Читая, будьте осторожны, внутри этой книги слишком много боли, которую мы не имеем права забыть!

Той боли, о которой не снимают современные фильмы и совсем не пишут в книгах

Почему? Ответ есть. Он внутри этих рассказов о войне..

Хотите найти утерянную связь со своим ребёнком? Тогда почитайте ему эти рассказы вслух, на ночь, придумайте для чего. Когда вы начнёте читать, он, да и вы тоже, будете испытывать сильные эмоции.

Читайте не более одного рассказа в день. И по окончании чтения, я уверен, у вас всё восстановится

Ни один десяток человек мне уже сказал спасибо за этот совет!

Геннадий Веретельников

Война в рассказах, историях, письмах и дневниках

Знаете, что такое война?

Для тех, кто хочет повторить, но толком не понимает, что именно он хочет. Чуть ниже две фотографии одного и того же двадцатилетнего человека, только разница между снимками 4 года, 1941 и 1945… На фотографиях художник Евгений Кобытев. На первой ему 21 год. На второй 25 лет.

На первом фото, он смотрит на вас, а на втором – сквозь вас. Осенью 1941 года Кобытев был ранен, попал в плен и был отправлен в немецкий концлагерь. Он располагался в заброшенном карьере, в котором был один покосившийся сарай—барак – он служил защитой от непогоды. И лишь небольшое число, из десятков тысяч военнопленных, могли в него втиснуться. Людям приходилось либо набиваться в него стоя, задыхаясь от зловония и испарений, либо оставаться на улице под открытым небом м е с я ц а м и. Дно карьера было покрыто толстым слоем грязи настолько сильно, что трудно было вытаскивать ноги при ходьбе. Стена котлована имела высоту 10 метров. Спали прямо на земле, в грязи. Некоторые выкапывали в стенах котлована голыми руками ниши и прятались там от дождя, но основная часть людей мокла и умирала от болезней и голода. В 1943 году Кобытеву удалось бежать из плена и снова присоединиться к Красной Армии. После окончания войны за боевые заслуги он был награждён орденом Красной Звезды.

Рассказ «Мамкины очки»

Мы стояли, держась за руки, уже четвертый час. Четвертый час шла операция в госпитале, в который привезли нас, десятерых воспитанников детского дома, и нашего лётчика Сашу.

У нас у всех не было ресниц – пожар в самолёте лишил нас их. Болело горло, по—прежнему было сложно дышать, едкий дым пожара оставил свои последствия… Пока только на теле … Наша воспитательница – мама Валя сидела прямо на полу в центре нашего круга и старалась не плакать. Но у нее это плохо получалось.

Я видел, как время от времени содрогаются её хрупкие плечи …

С нами были ещё двое самых настоящих партизан, их пытались забрать на перевязку, но они закатили скандал, и главврач разрешил их перевязать прямо в коридоре, где мы все ждали, отчаянно ждали и молили Бога, чтобы он спас Сашу. Фамилию я его тогда не знал. Да никто не знал. Ни десять наших детдомовцев—половцев, ни девятнадцатилетняя мама Валя, ни гвардии дед Григорий (так он представился нам перед полетом), раненный в обе ноги, ни политрук партизанского отряда Михаил, с пулевым ранением шеи и со множественным осколочным ранением спины…

Дверь операционной открылась с едва уловимым скрипом … Военврач Пётр Иосифович вышел к нам как был … окровавленный халат, и, не смотря на холодное помещение, за окном заканчивалась зима, полностью мокрый от пота…

В руках он держал оплавленные по краям, летные очки. Стекла были покрыты мелкими трещинами и были даже не похожи на стекла, они были совсем не прозрачными, скорее мутно—белыми … Он облокотился спиной о стену коридора и скользя по стене сполз по ней до положения корточек. В этом положении он и уснул. Спал он крепко, так