Три грани мизерикорда

Даниэль Дакар

Боевая фантастика (АСТ)

Они хотели жить мирно и спокойно. Заниматься любимым делом, тем, что получается лучше всего. Они, черт побери, никого не трогали! А когда тронули их…

Когда тронули их, оппонентам пришлось на собственной шкуре узнать, что происходит, когда орала перековывают на мечи. Или – на трёхгранные стилеты…

Даниэль Дакар

Три грани мизерикорда

Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их.

Ибо, если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его.

Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться?

И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, не скоро порвется.

    Екклесиаст

Глава 1. Круговорот

А там, где один в поле не воин, не справиться и вдвоём.

Но всё-таки, знаешь, вдвоём вдвое легче.

    «V-twin Band»

Траурный марш в исполнении военного оркестра кромсал тишину мемориального кладбища. Уханье литавр нарезало ее на рваные, грубо изломанные ломти и раздраженно сталкивало с поросшей пожухлой травой разделочной доски, усеянной гранитными прямоугольниками. Тишина пыталась сопротивляться агрессору, да какое там…

Десница шёл за гробом, неся подушку с орденами покойного отца, и старался думать только о том, что инсульт был третьим и виноватых искать бесполезно. Что там искать – даже назначать, и то… Бесполезно, всё теперь бесполезно. И поздно, как ни крути.

У края пустой ещё могилы кто-то говорил речи, многословно воспевая заслуги безвременно ушедшего Валерия Мефодьевича; говоруны, мать их так. Живой, «Правша» уж точно заткнул бы их в мгновение ока. Кто-то пафосно и громко прощался, клянясь, что «не погаснет тот огонь, который ты зажег» – этих хотелось удавить. Кто-то просто молчал и смотрел на гроб.

Валерий Мефодьевич лежал, как живой, и у Дмитрия Валерьевича создавалось впечатление, что отец сейчас встанет и рассмеётся. Но это была только иллюзия. Майор Десница никак не мог привыкнуть к мысли, что генерала Десницы больше нет. Не хотел он к ней привыкать. Нелепо всё было, нелепо и как-то совершенно непонятно. И Дмитрий в очередной раз подумал, что на службе у отца стресс следовал за стрессом, а в отставку он уходить не соглашался. И что инсульт был третьим. Третьим, будь оно всё проклято!

По коротко остриженному затылку майора фамильярно скользнул ветерок, мимоходом ощупал кожу холодными влажными пальцами. Дмитрий тряхнул головой, поправил фуражку – подушка с орденами уже лежала в ногах гроба – одернул китель и окинул взглядом собравшихся. Погоны, погоны, погоны. Фуражки, фуражки, береты, опять фуражки. Чтобы проститься с Валерием Мефодьевичем, одних только генералов собралось десятка четыре. Друзья, однокашники, коллеги, начальство… Не было только штатских, вернее, почти не было. Всего несколько костюмов мелькало среди парадных мундиров с траурными лентами.

Десница-младший, чтобы хоть немного отвлечься, начал было вычленять взглядом в толпе именно гражданских, но второй же человек в костюме поймал взгляд Дмитрия своим, и майор вздрогнул. Часом ранее, на церковном крыльце, после панихиды, когда все подходили к нему и высказывали свои соболезнования, лица очень быстро слились в одно. И запомнить всех не получалось, как ни старайся, уж больно много людей пришло проститься.

А между тем человеком в костюме оказался очередной генерал. Но только почему-то решивший прийти в штатском, а не в парадном. Геннадий Владимирович Горин, «Папа Гена», разведка как она есть. Его Дмитрий не ожидал увидеть, хотя… Они с отцом, как Десница-младший теперь знал, были неплохо знакомы, и нет ничего удивительного в том, что Горин здесь. Наоборот, было бы странно, если бы не приехал.

Именно Папа Гена с год назад доставил генерала Десницу в «Свободный» и разве что не под руку провел на борт «Бистяры». Затея была, с какой стороны ни посмотри, рискованная: Десница-младший и трех слов не сказал Деснице-старшему с тех пор, как этот последний волевым решением засунул сына на психокоррекцию.

Ситуацию тогда сгладила Агата,