Фаетон. Книга-11. Пришельцы

V. Speys

В книге рассказывается о том, как произошла встреча будущего автора романа "ФАЕТОН" с пришельцами из далёкого будущего с благодарной миссией, и чем вызвано внимание благодарения пришельцев к автору, изложено в этом повествовании. Читатели вместе с автором отправятся в далёкое будущее Земли, приоткрыв завесу времени…

V. Speys

Фаетон. Книга-11. Пришельцы

Глава первая

Шпитьки. Это название села, расположенного на двадцать восьмом километре Брест Литовского шоссе от Киева на Запад.

На двадцать восьмом километре шоссе, дорога сворачивает влево и, по вымощенной камнем проезжей части, мчится в сторону села. До семнадцатого года в Шпитьках была усадьба известного сахарозаводчика Терещенко.

Богатый помещик разбил прекрасный парк усадьбы, вырыл каскад прудов. Построил церковь, точную копию Киевского Владимирского собора.

Внутри церковь была расписана ликами святых. Над росписью трудились ученики самого Васнецова. После революции, до событий, описанных в книге, церковь еще сохранилась и даже велась служба.

В пятидесятые годы единственным кирпичным домом был дом моей матери Зимогляд Ольги Андреевны, который она построила на банковский кредит. В то, послевоенное время, не всем давали кредит в банке. Так как Ольга Андреевна была избрана депутатом Верховного Совета Украины 4-го созыва, ей выдали банковский кредит в размере 10 000 рублей под строительство. В строительных материалах проблем не было, так как депутату Верховного Совета УССР полагалось обеспечение в первую очередь при гарантии оплаты. И дом был выстроен.

Внутри дома было прекрасно летом. Прохлада освежала, когда жара стояла снаружи. И сыро, и холодно было зимой. Печки вечно дымили, и стоял едкий резкий запах брикета (смесь угольной пыли со смолой).

В доме, моя бабушка, старая морщинистая женщина с дрожащим подбородком в длинной юбке и переднике, стояла у печи и мешала жар. Звали ее Евгения Лаврентьевна, фамилия по мужу Зимогляд, а ее девичья фамилия была Срибна. Моя бабушка была родом из Переяслав Хмельницкого, и длинными зимними вечерами, часто вспоминала о своем доме и родном брате, к сожалению, я не запомнил его имени, знаю только то, что он всю свою жизнь прожил в Переяслав–Хмельницком. Что он был фанатическим приверженцем голубей. В своем частном доме у него на чердаке была оборудована голубятня, где царил строгий порядок и чистота.

В доме Ольги Андреевны пахло борщом и вкусным ароматом тушеного мяса. Село жило в достатке, так как сами выращивали все – и овощи, и мясо.

Я все время вертелся возле бабушки, непроизвольно мешая колдовать печными вилами. На что бабушка сердилась и ворчала:

– Была бы утопила в сортире, и не мучилась бы. – не зло, глядя на меня, сказала она. Я никогда не обижался на бабушку, и теперь, попросту не обратил внимания на ее слова. Только спросил:

– Бабушка, а что сегодня на обед?

– Что, что? Увидишь. – недовольно ответила бабушка, – Лишь бы ты съел?

– Буду кушать только мясо, – отвечал я, – сало сама ешь.

– Вот вредитель. Будешь ты, гадовая душа, корочки хлеба рад когда-нибудь.

Мне стало обидно. Я надул пухлые щеки и отстал от бабушки. У меня в руках оказался перочинный ножик, который я носил в кармане вельветовых темно-коричневых шорт до колен. И принялся мастерить пропеллер. Мне нравилось, когда ветер вращал мое изделие, и, тогда казалось, что я в самолете лечу над просторами полей села, выше деревьев и заснеженного парка.

Вечер. Сумерки сгустились за окном. Бабушка зажгла электрическую лампочку, щелкнув выключателем. В коридоре послышались шаги и дверь открылась.

На пороге в зеленом платке и фуфайке появилась румяная и очень худая моя мать. Ее светлые глаза пробежали по комнате, нашли табурет. Она устало, уселась, стала снимать валенки.

– Холодно на улице. Мороз. – Сказала она, не глядя на меня. – Валик ел что-нибудь, или нет? – спросила она у бабушки.

– Пускай сам расскажет. – Недружелюбно ответила бабушка, принявшись доставать еду из печки.

Я стал рассказывать, чем накормила меня бабушка, а мать комментировала.

– А молока почему ты не пил, а?

– Я не бочка. Чтобы лопнуть? – оправд