Свобода для марионеток

Лин Хэндус

В основе романа – факт, рассказанный автору владельцем небольшой студии в Голливуде. Детектив написан по мотивам реального факта работы одной из многочисленных студий Голливуда. Россия. Конец 90-х годов прошлого столетия. Kинорежиссер Громов и сценарист Тарасов ищут деньги для фильма. На конкурсе в Америке сценарий выигрывает приз. При встрече сценарий почти полностью переделывают и Тарасову это не дает покоя. Он узнает, что не все так просто…

Лин Хэндус. Свобода для марионеток. Роман

Sapienti sat.

Умному и слова достаточно.

Латинское крылатое выражение

Названия стран, фирм и организаций в романе – фантазия автора. Совпадение с реальными названиями может быть только случайным.

Москва. Олег Громов

Олег Громов, состоявшийся сорокавосьмилетний мужчина, находился на грани срыва. Один из популярных кинорежиссеров постсоветской России, снявший две кассовые ленты, никак не мог найти денег на очередной фильм. Качаясь на волне прошлого успеха, Громов третий год обивал пороги кабинетов, в надежде увлечь новым проектом кого-нибудь из чиновников. Все попытки натыкались на глухую стену отчуждения, раздражения и непонимания. Свежий ветер перемен, связанный в России с модным и превращенным в разменную монету словом перестройка ласкал слух, расправлял плечи, но реальных плодов почему-то не приносил. Режиссера знали многие, его картины были широко известны, но никто из власть предержащих от культуры не хотел не то что взять ответственность за производство фильма, а даже вникнуть в суть предлагаемого Громовым проекта. Олег был реалистом и не связывал совершенно беспочвенные, на его взгляд, отказы со своим, возможно, недостаточно громким именем. Он считал позицию чиновников банальной трусостью по отношению к переменам, происходящим в стране. Будучи неглупым человеком, он понимал, что живет в такое время, когда министры меняются чуть ли не каждые полгода, и именно поэтому никто не хочет навешивать на себя ненужные, обременяющие ожиданием нового места работы, проблемы. Иногда ему начинало казаться, что управленцы, от которых зависит успех будущего фильма, боятся не столько посетителей высоких кабинетов – им-то можно легко и безболезненно отказать в любой просьбе, – а опасаются написать на бумаге даже собственное имя, чтобы не быть смещенными с уютного кресла раньше времени. Оказавшись в почти тупиковой ситуации, Громов все же надеялся на чудо, потому что надеяться ни на что другое не приходилось. Но чтобы чудо произошло, он продолжал ходить по бесконечным кабинетам, оставляя каждый раз за их толстыми стенами толику не потерянной надежды.

После одной из бесчисленных встреч в Министерстве культуры Олег Громов вышел из кабинета очередного руководителя чуть ли в не предынфарктном состоянии. Рядовые служащие, работающие намного дольше начальников и знающие режиссера лично, сочувственно качали головами, глядя на его опущенные плечи. Денег никто не давал и даже не обещал. Страна уже десять лет переживала тяжелый период перехода от окончательно загнившего социализма к непонятно какому строю и была в совершенном разброде. Культуре, что обычно для любого переходного периода, отводилась в политических играх роль нелюбимой падчерицы, которую заставляют работать до изнеможения с утра до вечера, без праздников и выходных, но ни на новое платье, ни на лишний кусок хлеба денег не дают.

– Виктор Викторович, – пытался достучаться Громов до нового министра, назначенного на пост три месяца назад. – Вы поймите, на дворе конец девяностых, страна в кризисе, преступность растет, транспорт ходит с перебоями, вечером на улицах темно не только из-за разбитых фонарей, но и из-за нехватки лампочек в магазинах. Люди сегодня не знают, что будут есть завтра, но именно сегодня, как никогда, им нужна вера в завтрашний день. У меня лежит на столе замечательный сценарий фильма о любви. Нужно хоть что-то светлое видеть людям на экране, негативного они насмотрятся достаточно у себя дома или на улицах. Если мы не будем сейчас показывать народу положительные моменты, как же тогда жить дальше без романтики, без любви, без будущего? Мы в