2067
Стас Колокольников
2014 год, Москва, музей шестидесятых годов. При помощи одного из экспонатов, старого телефона, герой перемещается в Барнаул 2167 года и попадает в странный бар "2067", хозяин которого влюблен в 60-е года 21 века. Из его рассказов герой узнает об этом времени, а также, прогулявшись за пределами бара, узнает о 60-х годах 22 века.
Стас Колокольников
2067
Я не сразу понял, что затея с музеем 60-х годов открыла нам дорогу в будущее. Нам неплохо было и в настоящем. Но со дня открытия музея мы стали как марафонцы, вышедшие на дальнюю дистанцию. На финише нас ждали следующие шестидесятые.
Сначала нам просто некуда было складывать старые вещи, которые приносили 1 мая ко дню рождения журнала «60-е!». На праздничной поляне в большом парке вместе с веселыми гостями, музыкальными инструментами, пакетами с провизией и мангалами появлялись винтажные радиолы, фотоаппараты, утюги и швейные машинки.
Открывался музей 60-х уже с порядочным набором экспонатов. Хотя если бы не азарт Базина, эти экспонаты так бы и превратились в хлам. Базин писал депутатам, Базин писал мэру и даже президенту, и все об одном: «Городу нужен музей 60-х!». Где-то его услышали, может даже чуть выше, чем можно представить, и чиновники одного из районов города нашли помещение для музея.
? Базин, ты гений! ? восторгался я. ? Превратить виртуальный журнал о шестидесятых в живой уголок для хиппанов. Волшебно, старик!
? Это для тебя, чувак, ? улыбался Базин и чуть выбрасывал руку вперед, делая невероятно красивый пасс опытного экстрасенса. ? Возьми свет!
Всё, что хоть как-то погружало в атмосферу шестидесятых годов, пошло в дело. Тряпки из Индии, стилизованные сувениры, посуда и одежда, ну и сами вещички того времени: на почетных местах стояли холодильник ЗИЛ, стиральная машина ЗВИ и автобусная касса. У входа на видном месте мы повесили карту Крыма. Она была старой, затертой на сгибах. На неё мало кто обращал внимания до того марта, когда полуостров отошел к России.
Теперь многие посетители замирали у карты и пускали слезу умиления.
? Повесили за полгода, как чувствовали, ? вежливо говорили мы.
Пространство, занятое музеем в подвале кирпичного сталинского дома, у входящих вызывало разные эмоции. Пенсионеры погружались в ностальгию по советской квартире, ребятки помоложе радовались прихиппованной атмосфере арамбольской кафешки, чудом попавшей в заснеженный двор.
Я дневал и ночевал в музее, устраивая небольшие полуакустические концерты, тематические вечера и ретроспективные кинопоказы. Такое то ли хобби, то ли развлечение занимало почти все время, и знакомым я говорил, что работаю арт-директором.
? Много зарабатываешь? ?спрашивали меня.
? На хороший ужин хватает, ? уклончиво говорил я.
Что, впрочем, было правдой, все деньги с входных билетов уходили на еду.
Так прошла зима и наступила весна, согревая кровь и веселя разум. По утрам меня посещали идеи, как еще лучше устроить дела в музее. В начале апреля я провел свой творческий вечер: читал рассказы и бренчал на гитаре, благосклонно принимая от друзей рюмки с коньяком. Чуть позже, ко Дню космонавтики, я состряпал игривую заметку, что скоро в музее заработает телепорт. Бросаешь монетку в телефон-автомат и вперед, ну или назад ? ты в будущем или в прошлом на грандиозном событии. На концерте Джими Хендрикса, например. Главная мысль заметки была в том, что грядущие шестидесятые должны были воплотить все лучшие идеи и мечты предыдущих. Тогда то уж точно не будет никаких войн и власти денег, только «peace and love», как в раю. Ну а мы, мол, с нашим музейным проектом ? вроде мостика между шестидесятыми двух веков. Наш небольшой экскурс в прошедшие шестидесятые ? это начало открытия грядущих, где всё будет просто прекрасно. Такое вот ненавязчивое пророчество.
Заметка вторую неделю исправно получала «лайки» и «репосты», я довольный ходил по музею, время от времени отправлял двухкопеечную монетку в телефон-автомат, делая вид, что звоню в будущее, и трепался с предполагаемым абонентом о том о сём.
Вечером, закрыв музей и плотно поужинав, я привычным движением снял трубку и набрал 20-67.
? П