ПРОЛОГ

Глава 1

    10 августа 2013 г.

    г. Нуабель

Терапевт «Кьюриона», наиболее оснащенной клиники в Нуабеле, резюмировал состояние Ивонн Шнайдер коротким списком необычных симптомов: астенический синдром, спазмы мелких сосудов, бессонница, бред, беспокойство и, самое неприятное, гипнагогические галлюцинации.

О веществах, способных вызвать такое вот состояние звездная журналистка знала не понаслышке. На первом месте в списке подозреваемых она разместила «Риккетсию» – возбудителя лихорадки Скалистых гор. Единственный способ распространения, с учетом того, что Нуабель глухая провинция в недрах континентальной Европы, был только один – распыление в воздухе, добавление в систему вентиляции, телефонную трубку и в личные вещи, такие как носовой платок или фен для сушки волос.

Все это безобразие началось, когда от начала командировки не прошло и дня. В воскресенье, двадцать восьмого июля две тысячи тринадцатого года она вышла из автобуса, вытащила огромный бирюзовый чемодан на колесах и зашла к себе в номер. После душа уселась на террасе, выходящей на тихий зеленый двор и позвонила единственному фигуранту по делу, о котором взялась написать статью.

Ивонн Шнайдер, за которой, как сама она знала, и конечно гордилась этим, закрепилась репутация прагматичной и напористой дамы, сделала данный звонок во всеоружии, сверяясь с планом в своем черном блокноте фирмы «Молекскин». И ничто – она знала это, как никто другой – не могло этих планов нарушить.

Следующим пунктом она поедет в Центральную Нуабельскую Библиотеку, а именно в газетный архив, о чем договорилась на прошлой неделе. Бронь кабинки для индивидуальной работы ей подтвердил – естественно после того, как она назвала свое имя – лично директор библиотеки.

Затем будет обед в «Свароге», старейшем ресторане Нуабеля, чье помещение располагалось в стене толщиной пятнадцать метров, вокруг замка, построенного ни много ни мало полторы тысячи лет назад.

Вечером обязательный поход в тренажерный зал в цокольном этаже «Нуабель Инн» и сауна (куда ж без нее), но перед тем – прогулка в Центральном парке и, если повезет, спонтанное интервью у трех-пяти старожил, чей возраст наивысшей активности, двадцать пять-тридцать пять лет, пришелся на восемьдесят шестой год двадцатого века. Тот самый год, когда случилась вся эта мерзость.

И наконец – эпилог первого дня, приватный разговор с начальником Нуабельской полиции, чья репутация инквизитора «за преступления на сексуальной почве» даже не требовала консультации психотерапевта. «Рыльце в пушку», вот первые слова, которые вспыхнули в голове, словно неоновая реклама, когда Ивонн навела о нем справки. И совсем не удивительно то, с каким скрипом он согласился на интервью.

Однако, как говорят порой опытные и не слишком оптимистичные люди, и на старуху бывает проруха. Ивонн Шнайдер выполнила первый пункт плана, а затем…

Да, да…

Что-то пошло не так.

Внезапность, с которой ее скрутило, лишь укрепила подозрения Ивонн в том, что публикация обещает быть скандальной. Да, она стала жертвой покушения. И еще раз да, то был прозрачный намек – бросить расследование и убраться восвояси.

Однако экстренное обследование показало, что она абсолютно здорова. Врач выписал антибиотик общего действия и посоветовал взять отпуск.

Ни о какой терминологии не может идти речи, когда тело тридцатилетней, активной и, надо сказать, привлекательной женщины, дрожало каждой клеточкой, словно от слабых электрических токов, а голоса незнакомых людей – да, да, те самые гипнагогические галлюцинации – без конца твердили, шептали, кричали ей – и эти последние крики казались ей самыми издевательскими – о том, что прекратить это ужасное состояние она сможет лишь сделав какую-нибудь глупость: например, выйдет на людную улицу и разденется догола, снимет свой темно-серый в полосочку брючной костюм с логотипом «LV» на подклаке, белоснежную блузку, все, что на ней было, засунет в первый попавшийся мусорный бак и пройдется в таком виде вокруг отеля. И это не самое пугающее из того, что они хотели.

Болезнь пугала Ивонн все больше и мешала работать. От бессонницы мысли путались, кружил