Записки партизана сцены. Ал кого лик, или Красна чья рожа

Алекс Шу

«Записки партизана сцены» – театральное закулисье глазами монтировщика-маргинала, своеобразный дневник меланхолика, записки, адресованные самому себе. Данная трилогия позволяет проследить путь главного героя – от техника до руководителя, его превращение из «подонка» в счастливчика-«небожителя». Автор книги называет своё произведение «сундуком со сказками», хранящим тайны гримерок, собранных им в течение двадцати лет жизни в свете «звёзд». Содержит нецензурную брань.

Алекс Шу

Записки партизана сцены. Ал кого лик, или Красна чья рожа

Предисловие.

Многолетние поиски душевного покоя и умиротворения привели меня к "Партизанам". Путь от любви до ненависти и обратно, хождение от себя к себе. Много чего случилось за это время: счастье и горе, радости и печали, сопли и слёзы, куда без них.

Данная книга является попыткой реабилитировать собственное прошлое, взглянуть на себя с новой позиции. Двадцать лет жизни требуют особого внимания и переосмысления.

"Записки партизана сцены" – это своеобразный дневник меланхолика, записки, адресованные самому себе. Данная затея явилась очередным звеном в цепи осмыслений и пониманий своей меланхоличной природы, очередным этапом жизнетерапии, и с лёгкой руки Горыныча приобрела конкретные очертания.

У меня нет цели и умысла очернить чей-либо образ и нанести кому-либо оскорбления, пытаясь “рассказать правду”. Описаны исключительно мои субъективные ощущения, переживания и оценочные суждения, которые вполне возможно ошибочны. Текст относится к категории художественной литературы и носит характер исключительно развлекательный, с правом автора на художественный вымысел. Всё персонажи являются вымышленными и любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими случайно.

Искренне приношу извинения всем тем, кто увидел в моей деятельности злой умысел. С любовью ко всем, кого вспомнил и кого забыл в своих описаниях, к тем, кто в разное время проявлялся в моём сне наяву.

Погнали.

Часть 1. Черная моль.

Глава 1. Стальные плавки.

Всё началось с “Черной моли”. Хотя…

Если отмотать киноплёнку событий назад, всё началось летом девяносто восьмого, с крымской поездки в составе сборной института по всем видам спорта.

Окраина Феодосии, песчаные пляжи, аппетитная повариха, распознавшая ценителя добавки, дешёвое домашнее вино “с сюрпризами” в виде незапланированных отключений памяти, новые друзья, девчонки из текстильной академии…

Пожалуй, лучшие сборы в моей жизни.

Эти сборы были идеальными с точки зрения восемнадцатилетнего провинциального юноши, персонажа, в определённом смысле, чистого душою и романтичного. Эдакая разновидность «Идиота» в трактовке Достоевского: доселе не изученный подвид теплолюбивого меланхолика – “инфантилус-истероидус необыкновенный».

К этому моменту всю сознательную жизнь я занимался спортом, то есть был тотально занят тренировками, поездками на соревнования и сборы. Отягощающим фактором являлось гипертрофированное влечение к чтению книг. Я читал всё, до чего мог дотянуться, читал много и с упоением. Иногда мозг, видимо, не выдерживал потока информации и выходил из строя. Например, однажды, я вернулся со сборов, на которых умудрился не прочесть ни строчки, и понял, что забыл названия букв. То есть, натурально не мог прочесть заголовок в газете. Мама и старшая сестра были в шоке, я же, наоборот, был счастлив.

Возможно, таким образом реализовывалась неосознанная стратегия психологической защиты под названием «изоляция», которую можно сравнить с неким ритуалом. Погружение в воду и плавание – символ уединения и ухода в себя. Чтение – отрешение от действительности – путешествие в мир образов, запечатлённых в книгах. В итоге – яркое проявление аутичного вектора – бегство от жизни и иллюзия контроля над ней одновременно.

Но от себя не убежишь. Натура требует реализации истинных потребностей. Именно перегиб с изоляцией создал острое стремление к свободе, избавлению от оков повседневных обязанностей и получению чувственных наслаждений, впечатлений, не связанных напрямую со спортом. Душа моя возжелала выйти к лю