Почему Христос не улыбался (рассказ)

Константин Олегович Филимонов

Это рассказ-размышление. Почему мы грешим? Как мы живём? Зачем нас создал Бог? Почему Христос не улыбался?

Константин Филимонов

Почему Христос не улыбался (рассказ)

Лекарствам нет места там, где то,

что считалось Пороком, становится обычаем.

Сенека «Письма»

Обожаю Италию!!! Каждый год мы с женой отдыхаем здесь.

Но на этот раз я прилетел сюда без супруги и по весьма печальному поводу – скончался мой итальянский Друг и Учитель…

На панихиде я не был (московские дела задержали).

А может это и лучше… Все (без исключения!) похоронные церемонии отдают тошнотворной ритуальной казёнщиной и поминальным пустословием совершенно посторонних людей: «Он ушел в лучший мир!..», «Память о нем мы сохраним в наших сердцах!..», «Пусть ему земля будет пухом, а душа вознесется в рай!..»

Тьфу! – противно!!! От одних таких речей умереть можно!..

***

Добравшись до его родной деревушки Santarcangelo di Romagna, я долго стоял у стены старинного замка, в которую (согласно завещанию Учителя) замуровали урну с его прахом. Стоял, вспоминал и плакал…

Вслух я никогда не называл его «Учителем».

Догадываетесь – почему?..

Да потому что, увы, никого нельзя научить быть талантливым! Никого!..

Конечно, общаясь с Гением, научиться можно многому, но…

Гениальность – не инфекция! Она не передается воздушно-капельным путем, сколько не дыши одним воздухом рядом с одаренным человеком…

Когда-то я сказал ему:

– Хочу написать книгу о вас!..

А он хрипло и рвано засмеялся, будто закашлялся, и воздел руки к небу:

– Как говорит Аль Пачино: «Тщеславие – мой любимый грех!» – и, хитро прищурившись, добавил, – Но я не тщеславен, и мне не нужен памятник при жизни!.. А после моей смерти, твоя книга вообще никому не будет нужна!.. Вот и подумай, Александр: стоит ли тратить время на пустяки?..

В тот день я усомнился, но спорить не стал. А теперь понимаю, что он был прав.

Об известных людях надо писать биографические книги лет через сто после их смерти.

Во-первых, никто уже не скажет биографу: «А я знавал покойного совсем с другой (негативной) стороны! – редкостный был мерзавец!..»

А во-вторых, самим Временем проверится – настолько ли оправданным было величие этого человека при его жизни?! Будут ли потомки и через столетие помнить его имя, любить и почитать всё то, что он когда-то сделал?

К вдове я не пошел. Зачем? – чтобы «дежурно» отметиться и выразить свои соболезнования?.. С нею я не настолько близко был знаком, а она, наверняка, и без меня уже устала от бесконечной безликой вереницы «искренне скорбящих», но малоизвестных ей «друзей» ее великого мужа.

Все эти бла-бла-благородные сочувствующие входят в дом со слезами на глазах (и с пустыми руками!), но всех их надо приветить, напоить кофе и чем-нибудь покрепче, да еще и выслушать их утомительную болтологию…

Как ни кощунственно это прозвучит, но вдов надо жалеть больше, чем их покойных мужей…

Поэтому я сразу отправился на вокзал и уехал в Рим…

Вечером посижу в ресторанчике, помяну, а завтра днем улечу в Россию.

***

Выйдя с римского вокзала, я пешком дошел до Piazza della Repubblika и, не мудрствуя лукаво, уселся в первом же ресторане на via Nazionale. Заказал двести пятьдесят граммов водки Smirnoff, мандарины и хлеб.

Высокий худой официант с прыщавым болезненным лицом несколько удивился моему заказу:

– Что предпочитаете из горячих блюд?..

– Пока ничего! – коротко ответил я, но обнадёжил парня, – Может быть, чуть позднее…

Что же так тяжело на душе, а? Думал: приеду в Рим – развеюсь…

Как там у Екклесиаста? «Всему своё время, и время всякой вещи под небом: Время рождаться, и время умирать… всё – суета!..» Десятки веков назад это сказано, а мы (эх, люди-люди-человеки!) соглашаемся с этой мудростью, восхищаемся ею и всё равно суетимся, суетимся, суетимся…

Уф-ф-ф! Что-то мне сегодня очень тяжко!.. Опять – комок в горле и слезы подступили…

– Вы кого-то ждете?.. – поинтересовался официант, когда принес мой заказ.

– Нет! Я одинокий странник во Вселенной! – через силу (и поэтому не очень удачно) пошутил я.

– Хорошо, синьор пилигрим!