Красная Книга правды
Светлана Геннадьевна Леонтьева
Повесть-опровержение, повесть-исцеляющая. Как стать прежней. Излечиться. Как излечить мир от ревности, зависти, от соперничества, как научить любить себя мир окружающий. Повесть о детстве. Из детства. МАленькая девочка провалилась в снег, пытаясь завладеть игрушкой, и вся жизнь до самой её старости предстала пред ней, пока её откапывали испуганные родители. Мы все совершаем ошибки, но умеем ли мы их исправлять? И как помочь другому человеку, который решил, что его обидели. Хотя его никто не старался обидеть. Тем более, ребёнок, провалившийся в сугроб.
Светлана Леонтьева
Красная Книга правды
Пришло время рассказать, как всё было на самом деле. Решила просто поменять имена. Но все совпадения не случайны. И правдивы. Это тот случай, когда сказка – не ложь, когда сказка – не намёк. Когда сказка – быль. Если что-то прозвучит неверно, то это благодаря эмоциональному окрасу и ярчайшей солнечной дрёме. А также запёкшейся крови в области сердца. Этот ледяной комок не исчезает, не уменьшается. Он становится частью моего тела.
1.
Я бегу вниз с горы. Родители остались наверху, они мне машут руками отчаянно и радостно. Наверно, это игра потому, что внизу река, мне надо добежать, остановится там, где скользкий валун, за ним спрятан подарок. Я бегу и бегу себе. Вдруг сзади или откуда-то сбоку лавиной струится поток снега, он догоняет меня, опережает, скользит к валуну, выхватывает мой подарок. Снега так много скатилось с горы, что сначала он наслаивается на протоптанную дорожку, я не могу вырваться, чтобы догнать исчезающий блестящий, новогодний подарок. Затем вязну по пояс. И оставшаяся лавина накрывает меня с головой. пошевелить, чтобы отряхнуть плотный слой снега с лица. Рот не открывался. Я не могла даже крикнуть. Воздух закончился. Я перестала дышать.
– Снегурочка, Снегурочка! – кричали дети.
– Скорее, скорее! – плакала мама. – Копай вот здесь, Геночка, Генаша, любимый муж мой.
– Ноннушка, помогай!
– Здесь слишком большая глыба, не успеем…надо милицию вызвать…
Генаша – это мой отец. Ноннушка – моя мама. А ещё у меня есть старшая сестра Альбина. Но её впоследствии бросил муж, она примкнула к Кришнаитам и уехала в Индию.
Я стал частью снежной горы. Снега было по колено, по пояс. Снег накрыл мою голову. Он вошёл во все мои поры, в веснушки, в родинки, в волоски, во всю мою жизнь, в мою пищу, питьё. Он стал мне вместо кровати, вместо любимых книг, вместо кота, вместо игрушек.
– Ну, копай же, копай…
Приехала милиция. Точнее два молоденьких сержанта, но у них не было лопат, они рыли снег руками. Затем подоспел какой-то седой мужчина, у него была деревянная лопата, но снег спёкся на солнце и не поддавался.
Говорят, что погребенного под снегом надо достать в первые четыре минуты. Иначе бесполезно. Потому что я стала тряпичной куклой, у меня не двигались ни ноги, ни руки, не держалась голова, на слабом позвоночнике болтался тряпичный ребёнок. Мне было тогда три с половиной года.
Может быть, меня не достали тогда из-под снега, и всё, что я говорю теперь лишь сон? Дивная длинная сказка?
Во-первых, я не знаю, сколько мне лет. В паспорте написана одна дата, а в справке о рождении иная. Говорят, у меня ещё были сестра и брат. Но они не родились. Мама прервала беременность. Вся эта книга на самом деле лишь то, как извлекали меня из-под завала. И ещё о том, как я несколько раз оказывалась под такими же завалами. Житейскими сугробами. Ливнями. Знобящими эпизодами.
2.
ЗАВАЛЕННАЯ, УКУШЕННАЯ И ЗАИКАЮЩАЯСЯ
Когда мне было пять лет, меня клюнул в колено петух. Нет, не простой белый, горластый, требующий радостного восклицания – ну и голос! Это был рыже-коричневый с красной бородкой, жирный, как поросёнок, с розовыми лапами и чёрным хвостом – Петруха. Пишу и сердце замирает, чуть ли не останавливается: это был царь-петух, королевич, Симаргл! Языческий, павлиний, гордый. Коленка у меня щуплая, пупырчатая. Она совсем не годится для укуса, проклёвывания, для нападения. Даже тощий кот Кеша ни разу не царапнул эту жидкую острую косточку мою. Кому она вообще сдалась? Ни вида, ни намёка на