Даат

Лена Ребе

Книгой «Даат» («Мудрость») заканчивается первая триада текстов из серии «Звезда Давида», описывающая треугольник, смотрящий вниз. В ней героиня размышляет об устройстве мира, о научном способе его познания, позволяющем ответить на вопрос «как?», но не на вопрос «зачем?», о различиях между знанием и мудростью. Вследствие этих размышлений у героини вырастают крылья, события реальные перемежаются фантастическими, персонажи живущие встречаются с давно умершими, нарисованный Ворон оживает, а великий Парацельс задаёт головоломку, которую ей предстоит решить. В книге есть всё – и страсть, и печаль, и смех, и неслучайность встреч, и готовность увидеть чудо: «…говорят, что чудес не бывает. Бывают. Просто нужно сначала себя подготовить: душу очистить, мир во всём его величии научиться воспринимать, Божественному открыться – тут-то они и начнутся».

Лена Ребе

ДААТ

«Уста мои изрекут премудрость, и размышления сердца моего – знание.

Приклоню ухо моё к притче; на гуслях открою загадку мою.»

    Псалом 48, 4

Глава 1. Про экстаз вообще…

Как говорилось в одном русском анекдоте – из показаний обвиняемого следует, что это было в экстазе, а я точно помню, что в сарае. Нечто подобное произошло и со мной. Сопливо-розовый романтический кисель, в который уже превратилась было в мечтах моя жизнь, на деле оказался крепким коктейлем-триллером, круто замешанным на кокаине, приправленным для остроты русскими проститутками международного масштаба (так что без экстаза, насколько я понимаю, не обошлось) и разлитым в причудливой формы политические сосуды, символизирующие сложность современной европейской политики вообще и скрытой от широкой общественности жизни представителей её высших эшелонов – в частности.

А началось всё как раз в тот день, когда я разгуливала босиком по Рёмербергу, в то время как в квартире Рошеля и его адвокатской конторе происходил обыск. Вернее, началось-то всё на день раньше, с убийства одного из политических противников Рошеля, Бельмана. Впрочем, завуалировано оно было под самоубийство. Поначалу оно меня не особенно заинтересовало, хотя и расстроило немного. И дело было не в каких-то там моих политических взглядах – нету их у меня, товарищ прокурор, ну нету! – а в том, что Рошеля и без того многие недолюбливают. Только ещё доведения человека до самоубийства ему не хватало. Но лучше я расскажу всё по порядку.

Вернувшись домой после прогулки и поев холодной долмы, я пришла в такое лениво-расслабленное настроение, при котором делать ничего не хотелось. Даже читать. Раскинувшись на диване на манер мадам Рекамье, я включила телевизор. С экрана на меня смотрел Рошель. Я переключила программу. Рошель никуда не исчез. Пощёлкав переключателем, я убедилась, что примерно две трети из моих почти сорока телепрограмм показывают какую-нибудь фотографию Рошеля и рассказывают о его страшных преступлениях, в то время как остальная треть делает то же самое, но без фотографии. Оказывается, Рошель:

– употреблял наркотики,

– принуждал других к употреблению наркотиков,

– пользовался услугами русских проституток,

– помогал их нелегальному въезду в Германию,

– заказывал прекрасных дам и наркотики по телефону, бесстыдно взяв при этом в качестве псевдонима фамилию Сени Пинского, того самого, который в своё время рассказал мне историю про крота и Альбрехта Великого,

– был опознан на какой-то видеокассете в качестве участника сексуальной оргии,

– позорил таким образом всё просвещённое человечество, а в особенности – ту политическую партию, к которой принадлежал,

– приближал своим поведением то ли конец света, то ли неизбежную победу коммунизма (или это был сионизм?) если и не во всём мире, то по крайней мере в одной отдельно взятой стране – Германии,

– подстрекал мирное по сути своей человечество к третьей мировой войне,

– бросив несчастную Германию на произвол её судьбы и отменив все свои встречи и телевизионные передачи, улетел загорать в Испанию,

– … (тут я выключила телевизор, решив, что с меня пока хватит).

До убийства христианских младенцев дело дойти ещё не успело, но было понятно, что в ближайшее время дойдёт. А