Иван очень устал.

Он замер на тротуаре и смотрел вперёд. Минута, другая. Эта усталость казалась ему ложной, поэтому даже с самим собой он стеснялся её обсудить; не так много я работаю, чтобы устать по-настоящему. Только о какой «настоящей» усталости проговорился Иван, он сам не понял, но такой у него точно не было.

Взгляд задержался на зелёном человечке в коробке светофора. Тот намекал, что пора шагать через дорогу, а затем прочь от неё. Однако Иван лишь пялился в равномерную походку на месте. Его недовольный младший брат, явно переевший моркови, возмутился, почему Иван не пошёл прочь? Но и этого оказалось недостаточно. Ещё один цикл, когда вернулся зелёный ходок, и ещё один.

– Пора, – обратился к своим ногам человек, который не-мог-устать.

И он побрёл по тёмному асфальту.

Когда за спиной захлопнулась дверь, стало тихо. Шум такого большого города не мог пробиться в подъезд из-за старого куска железа. Не дожидаясь снисходительности лифта, Иван решил подняться по ступеням. Он плохо переносил прокуренный воздух и физнагрузки, но часто совершал этот странный поступок. И даже начал подозревать, что получает от этого удовольствие.

Но не сегодня. Семь этажей дались неприятно тяжело. К остальной усталости добавилась эта, Иван вкатился в квартиру.

Здесь его ждала целая жена и целый пёс, и оба готовились к его возвращению. Оба улыбнулись. Иван тоже улыбнулся, только не губами, а где-то внутри, что даже чуть кольнуло в груди. Он решил, улыбка есть улыбка, хотя глаза дёрнулись от укола.

Свободное время до ужина Иван решил провести на кровати. Не то, чтобы он хотел спать, просто не хотел ничего делать. Тихий свет; дружелюбный пёс рядом. Иван прикрыл глаза, вспоминая слова песни. Не было стеснения петь про себя, а вот выдать что-нибудь вслух он стеснялся. На сердце боль, взгляд, протянул он мысль и замер. Песня остановилась. Нечто незнакомое охватило душу. Иван испугался, но вовремя понял, что заснул. Тревога отступила. Он решил не сопротивляться.

Пёс беспокойно загавкал; возможно, кто пришёл. И только крик любимой разбудил Ивана. Он открыл глаза, но не проснулся: потускневший мир, каким он бывает только во сне, никак не хотел уходить. На секунду муж даже забыл о криках жены, потому что не мог пошевелиться! Воспалившийся от страха мозг быстро нашёл ответ – в боевых экстрасенсах была передача о сонном параличе. И это точно был он.

Страх отступил, когда мозг нашёл оправдание, но вернулся с новой силой, когда жена попыталась растолкать Ивана. На её глазах уже были слёзы, голос сорвался. В передачах по второму каналу это выглядело бы мило.

На долю секунды что-то закрыло обзор. Голова? Тина схватила супруга за руки и попыталась поднять. Ни в кошмарах, ни в кино такого он не видел. Она потянула его, но он же остался лежать.

Это ты и есть, дебил, вторым голосом сказал сам себе Иван, сонный паралич, ага, сдох ты!

Пёс испуганно носился по комнате, реагируя на крик мамы. Она побежала прочь. Глаза сохранили малую возможность двигаться, и он увидел, как любимая пытается позвонить кому-нибудь. Очевидно, в Скорую, но из-за накатившей паники он не услышал слов. В смысле, сдох, повторял Иван себе.

– Вообще не реагирует это значит вообще! – услышал Иван Тину.

Краем зрения он видел, как её трясёт, и она балансирует между желанием разбить телефон о стол и страхом потерять связь со Скорой. Но злость перевесила, телефон сотней осколков разлетелся по кухне.

– Сука! – в голосе Тины проскочила злость, а отчаяние чуть отступило. Иван подумал о персонаже сериала, глядя на любимую, ведь в сериалах всегда люди были бурей эмоций. И это оказалось правдой.

Тина забежала в комнату, но Иван оставил телефон в прихожей. Через минуту поисков и Тина поняла это и побежала искать дальше. Она успела рассказать диспетчеру достаточно, чтобы тот передал его бригаде, но оставаться одной в квартире было страшно. Ведь там лежал муж, и муж был мёртв безвозвратно.

Уже скоро рядом расстелили чёрный мешок. Ребята в синей форме предложили Тине присесть. Ничто так не пугало самого Ивана, как эти мешки. Ни единой хорошей ассоциации – труп, мафия, крематорий, мусор, мяс