ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Я встретила Человека.

Влюбилась.

Вместе с любовью мне, не написавшей прежде

ни одной поэтической строчки, явился стих.

Нарративный. Говорной. Свободный, вольный. Живой.

Он сохраняет пространство жизни.

Он сохраняет ее вкус и аромат, ритм души, духа, бытия.

Он звучит. Он дышит.

Не скованный силлабо-тоническими и прочими

условностями и схемами, он — льется сам…

И я в нем — словно по вольной реке вольно плыву и плыву…

Девятый год и пятьдесят первую книгу я в плену у стиха.

О чем бы ни писала: о любви, Москве, природе.

О войне и мире… О жизни…

Репортаж из сладостного плена моего стиха посылаю Вам,

Дорогой Читатель…

Валентина Заманская,

автор

ВЛАДИСЛАВУ

Ты – моих стихов начало,

Ты – моих стихов конец,

Ты – моя непризнанная слава,

Ты – судьбы моей венец.

Ты – мое ночное вдохновенье,

Утр моих ты радостный привет,

Ты – мое священное стихотворение.

И не я, а ты – поэт.

    2012

ВСЕ ГЕНИАЛЬНОЕ – СОЛНЕЧНО

Все гениальное… солнечно

(цикл)

***

Не выдержало солнце – хлынуло божественно с небес

И назвалось по-русски Александром Пушкиным.

Позванивал сережками березовыми июньский лес,

И трепетала радость зайчиками-лучиками на опушке.

А солнце, не стесняясь, целовало Гения в макушку —

И волновалось, и металось между жгучей Африкою

и метельною Россией,

И собственную душу, самоотвергаясь, переливало в Пушкина

Столь до солнца жадным русским июнем лазорево-синим.

***

И солнце в Скрябине – то вспыхивало, то угасало:

На кромках бликов всей страстью цветомузыка жила.

Она безумствовала, меркла, вспыхивала, полыхала

То искрами огня, то сполохами света, то чернотою иссиня.

Она освобождала, нежила, пленила и душила —

То в небеса звала, то дерзостно швыряла в бездны.

Она – точнейший слепок бессмертно солнечной души,

И хлынула она одновременно – жизнью и смертью.

***

О, этот беспощадный Моцарт – он таланта солнцем

Весь мир пленительно-жестоко божественно заполонил,

Он был волшебник – он записывал живые души-ноты:

Они звучали вихрем сразу – минуя ключ скрипичный

и нотный лист.

Он не старался, не упорствовал – он, замерев, лишь слушал,

Что мировой оркестр с небес безмолвных ему шептал.

И рвал, и рвал, и рвал его музыкою истерзанную душу

До жизни жадных, безжалостных и, как судьба,

неотвратимых, звуков шквал.

***

А был ли солнечным Бетховен – соната утаит:

Скорее, лунным светом от рожденья он одарен.

Вонзался прямо в хаосы души сонат его мотив,

И тысячелетие назад в ней задремавшее – будил.

А, может, это кратеры вулканов солнечных —

Не лавой низвергались, но смертельным ручейком:

Струились прямо в хаосы души незащищенной —

И, дна достигнув, взрывались беспощадным потоком?

***

Что диктовало «Вихрь» пламенный Малявину —

На солнце ль буря, солнечная ль баба русская?

А, может, просто душу в плен взял цвет алый:

И не художник – цвет – демиург-тиран – водил кистью?

Иль солнце сгустки крови собственной швыряло —

Да не венозной, а той, что бьет из сердца вулканом?

А, может, только солнце всезнающее одно и знало,

Что век грядущий окрасит время тотально – в цвет алый?

***

А самый солнечный средь академиков – Ландау,

Хоть мыслил он законами – не вымыслами-образами.

Но как красиво и вечно жить – завет он дал нам:

Творить коль с увлечением, жизнь расцветет розами.

А, впрочем, солнечность таланта академика

Более всего в том, что жизнь и нас он пощадил:

Что бомбу водородную Ландау не открыл нам…

Его талантом солнечным смерть человечеству – Бог утаил.

***

И только гений знает, какою неразменною монетой

Он платит за явление таланта, за солнечный его покров,

За то, чтобы талант не скрыть, чтоб он не канул в Лету,

Чтоб в слове, звуке – единственном! – нашел он кров.

И только гений молит Бога до восхода солнца:

О, дай еще один талант – его я в землю не зарою.

И Бог опять бросает в неплотно притворенное оконце

Монету неразменную – чтоб стала гения судьбою.

Солнечной кистью рисуя

(цикл)

***

Солнце жар любви на землю проливает,

А