Исповедь Петра

Евгений Онегин

Самозванец вместо Петра первого? Был ли Петр Романов подменён в Европе во время Великого посольства? Возможно ли, что в Россию вернулся самозванец? Приверженцы альтернативной истории спорят по этому поводу с последователями официальной. Как было на самом деле? Читайте эту книгу, и вы узнаете…

Евгений Онегин

Исповедь Петра

Должен сразу признаться, я очень виноват, но ни капли не сожалею о своих поступках. В тех условиях и в то время, это была единственная возможность жить для меня.

Итак, в моей памяти свежи первые дни, связывающие меня с этим именем. Я, как обычно, перестукивался с соседом по подземелью, Бастилия, знаете ли, полна тайн, катакомбы пересекают ее "от и до", удерживая неугодных в своих стенах. И вдруг, раздались шаги, заскрипел замок моей камеры, и двое в роскошных костюмах внесли кресло, поставив его в самый центр комнаты. Следом вошёл представительный мужчина и начал говорить. Не буду вас утомлять подробностями его монолога, отмечу лишь вкратце, он сообщил, что является королём Франции, а я его родной брат-близнец, с рождения помещенный для спокойствия королевства в Бастилию. Обо мне он узнал только что и сразу "поспешил избавить от незаслужанной участи, что хуже смерти", патетично выразился "король". Я подождал пару минут в надежде на появление санитаров, потерявших психа в многочисленных коридорах Бастилии, но никто не потревожил нашего уединения. Честно говоря, я и сейчас не уверен, что тип не был сумасшедшим, но, тем не менее, из каземат я был вытащен, железная маска, скрывающая, сколько себя помню, мое лицо, снята, а я безмерно счастлив случившемуся.

Новоявленный братец долго меня разглядывал, неопределённо хмыкая и странно улыбаясь. Наконец, он расхохотался и ушёл.

Как бы то ни было, я оказался в роскошных покоях с огромным столом, уставленным разнообразными кушаниями, в прекрасном настроении. Жизнь налаживалась. Я не очень-то прислушивался к словам, которые в огромном количестве исторгались из "королевских" уст, но искренне был благодарен за освобождение и еду. Заручившись моим согласием, братец оставил меня в распоряжении учителей и книг на два блаженных года.

Учиться было интересно. Книги открыли передо мной целый мир, доселе бывший мне недоступным. Тогда я и пристрастился к чтению. Ночи напролет я поглощал книгу за книгой, мечтая все увидеть своими глазами и все потрогать. Человеку, ни разу не покидавшему стены Бастилии, было все в диковинку. Вам не понять чувств, обуревавших меня, когда легкий ветерок, даря свежесть, дул в лицо. Я был свободен! Я ликовал и был полон сил и энергии! И, тысяча чертей, они мне понадобились в самом скором времени.