Александр Левинтов

Мой учитель, Евгений Ефимович Лейзерович, как-то назвал меня Шопеном географии, а ведь он даже не догадывался, что я сочиняю стихи. Втайне я горжусь этой характеристикой и при этом понимаю, что каждый из нас прорастает собою разным.

Тот, кто доберется до этого, шестого по счёту поэтического сборника, утомлённый однообразием стихов, вынужден будет признать, что этот человек всю свою жизни:

– пил всё подряд, но с удовольствием, особенно в грозы

– слагал стихи=мыслил (ему стихи помогали мыслить и учили излагать мысль выпукло и кратко)

– мотался по всей Земле

– умирал.

И этот вывод будет совершенно верным: так оно и было, так и было, всю жизнь.

2016

ЯНВАРЬ

бессонница (романс)

твои глаза закрыты. Тишина.

и ты не видишь слёз моих кристаллы.

бокал любви осушенный до дна,

и на плечах лежит тяжёлая усталость

не жаль того, что с нами не случилось,

и прошлого мгновенья мне не жаль,

что было горячо – потухло и остыло,

и в пепле сединой лежит печаль

не знали мы: надвинется усталость

ненужных и прошедших слов,

чего нам ждать? – стареющая малость

неукрепляющих стараний и основ

и пусто, и темно. Ночь длится бесконечно,

мертвящею луной окрест снега залиты.

и в тишине тревожной, бесполезной

ты безмятежно спишь. Глаза твои закрыты.

покой

так щемяще просто – уходить,

растворяться, будто как и не был,

знать: уже не будет впереди

ничего – ни прошлого, ни неба

и в прощальном жесте, взгляде,

вздохе передать последнее прости

в безупречно не своём наряде,

словно приходил лишь навестить

позабыть всё или быть забытым —

разницы, конечно, никакой

все пути, глаза, слова – закрыты:

несуществованье и покой

и покой, какого в жизни этой

мне не доводилось достигать,

даже грусть ушедшего поэта —

лишь затихшая ритмическая стать

Озарение

звёзды не падают – звёзды взлетают,

ты не поверишь, но видел я: с краю

небо вспорхнуло от землепада,

искры взметнулись ярким каскадом

выше и выше – наши желанья,

ярче, стройнее лучи мирозданья

зорче смотри: завселенские дали

руку свободы нам передали

нет под ногами опор и традиций,

только наверх обращённые лица,

я ощущаю, вижу и знаю:

звёзды не падают – звёзды взлетают

Новогодний подарок

я купил себе подсвечник

сочинять стихи ночами,

чтоб стояла тихо вечность,

строки сыпались бы сами

муза трепетная тенью

мне нашёптывает рифмы

и звучит свободно пенье:

вёсны, поцелуи, нимфы

пусть я стар и неуместен —

но свечи мелькает пламя,

и стихи – просты и честны,

без прикрас, усилий, званий

впереди – совсем не годы,

только миги да мгновенья,

время с гор устало сходит

в поэтические сени

не настало

ещё не зародились грозы,

которых, мёртвый, не услышу,

и хлёстких струй по чёрным крышам

ещё не дали небу росы

и те цветы, тебе в подарок,

не посадили… виноград

вина, которому я рад,

под прессом не ушёл в осадок

и значит – мне слагать стихи

ещё позволено в всевышних,

ещё не числюсь в списке лишних,

и ждёт расплата за грехи

пока не взнузданы стихии,

и мыслям есть куда лететь,

я занесу над ними плеть

безумной, страстной эйфории

Зимняя дорога

в небе пусто и морозно,

стынут воздух и дыханье,

в дымке солнечной, морозной

перхоть снежная сияньем

а дорога бесконечна,

пустота, кричи хоть криком,

тракт укатанный и млечный,

елей сумрачные пики

где-то люди, свет, застолье,

где-то дети и восторги,

позатихли в голом поле

страсти, горести, тревоги

ни доехать, ни приехать,

до тепла не дотянуться,

не дождаться слёз и смеха,

хрупких мыслей нити рвутся

и лежит моя дорога

в одиночестве замёрзшем,

еду на неспешных дрогах,

январём под корень скошен

в снегопад

ах, снегопады,

почти комками,

деревья рады

(понятно, знамо)

богатым шубам,

согреться чтобы,

таджики с шумом

растят сугробы,

а мы, старперы,

сидим по кухням:

кирнём по первой

и балагурим;

небес не видно,

да и не надо —

с капустой кислой

похмелье ладно,

увы, жаркое

для нас экстрим,

и за второю