ЗАКРОЙ ГЕШТАЛЬТ

(Закрыть гештальт – значит закончить незавершенное дело, которое не дает покоя, завершить начатое…)

I

Пятница у майора Павла Коршенева не задалась с самого утра. Началось-то все еще три недели назад, когда он получил новое дело. Павел терпеть не мог так называемые «звездные истории». Там, где потерпевшими или подозреваемыми проходили публичные личности, никогда нельзя было ничего сделать по-человечески. Нужно было заглядывать им в глаза, подтирать известное место, гладить по головке, чтобы не дай Бог, именитый адвокат не заявил прессе про ожидаемую грубость органов правопорядка. Зачастую никого и результаты расследования не интересовали. Чистый пиар, черный или белый, неважно.

В этот раз все выглядело почти серьезно. Потерпевшей проходила новоявленная Агата Кристи, детективами которой зачитывались все, от мала до велика. А по паре нетленок даже сняли коротенькие сериалы. Навязчивый поклонник сначала забрасывал ее цветами и письмами, а потом перешел от слов к делу и похитил предмет своей страсти. Павел искренне счел произошедшее выдумкой маркетологов издательства. Поэтому розыскные меры проводил добросовестно, но без особого рвения. Свидетелей опросили, компьютер писательницы проверили, таинственного поклонника вычислили. К издателям, он, увы, отношения не имел. Бывший одноклассник пронес любовь сквозь годы, но взаимности так не дождался. Вот и решился на преступление. ОМОН быстро и чисто задержал несчастного влюбленного, а Павел передал, закутанную в свою куртку, потерпевшую в руки врачей и поблагодарил Бога за то, что его предвзятое отношение не привело к непоправимым последствиям. Затем он, как китайский болванчик кивал в ответ на благодарности представителей издательства и родственников девушки. Сама писательница была тиха и незаметна. То ли не отошла от шока, то ли была неразговорчива от природы. Коршенев про себя радовался, что дело благополучно закрыто. И очень зря. Через неделю в его кабинете появилась писательница. Выглядела она почему-то еще хуже, чем когда сидела в плену у своего поклонника. Извинилась за то, что пришла без приглашения и отнимает время. Помялась и спросила:

– Павел Львович, а вы хорошо осмотрели дом?

– Не понял? – Павел изо всех сил, изображая радушие, наливал для нее чай. – Извините, у меня к чаю только сушки.

– Я люблю сушки. – она подцепила баранку. – Я имею в виду, кроме меня… и Стаса… там никого больше не было?

– Почему вы спрашиваете?

Она на секунду прикрыла глаза и, словно боясь передумать, быстро проговорила:

– Перед тем как вы меня нашли, я сквозь сон несколько раз слышала чей-то плач. И теперь мне это все время снится. Темно, я, связанная, лежу в кровати, и этот плач за стеной. От него все внутри переворачивается.

Павел поставил свою чашку на место. Вот это было плохо. Если писательнице ничего не привиделось, вырисовывалась серия. Хорошо было то, что предполагаемый маньяк уже сидел в изоляторе.

– Яна Антоновна, а вы уверены, что вам это не приснилось?

– Нет. Поэтому и спрашиваю: вы осматривали дом?

Павел сделал глубокий вдох.

– Давайте сделаем так, я вам обещаю, что мы еще раз внимательно изучим все улики и осмотрим дом. Но я совершенно точно могу сказать, кроме вас, живых пленников там не было.

– Я поняла. – она кивнула. – Еще раз извините за беспокойство, но я должна была прийти и все рассказать. Спасибо за чай.

И ушла. Коршенев, для очистки совести, таки отправил двух оперуполномоченных еще раз осмотреть место преступления. Как и ожидалось, ничего подозрительного найти не удалось. Ни следов содержания еще одной пленницы, ни следов захоронения, если таковое имело место быть. В очередной раз убедившись, что показаниям творческих личностей лучше не доверять, Павел переключился на обнаружение нового канала по сбыту наркотиков и о писательнице на время забыл.

II

– Ян, ты плохо выглядишь.

– Знаю, – Яна пожала плечами. – Я плохо сплю последнее время.

Яна и Карина Владимировна Лихачева, ее редактор, и по совместительству лучшая подруга, сидели за столиком в небольшом итальянском ресторане.

– Давай к нам на дачу? Отоспишься на свежем воздухе. Петр за то