ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ КРУИЗА

Четыре переплетённые новеллы

1.ПОЛНОЛУНИЕ

Смерть – величайший математик, ибо безошибочно решает все задачи.

Василий Ключевский, российский учёный-историк XIX—XX вв.

Строительная площадка на опушке леса оживлена, работа кипит. Идёт строительства коттеджа. Рабочие-гастарбайтеры возят к траншее возле дома тачки с бетоном и битым кирпичом.

Матвей вытаскивает из кармана спецовки засаленную бейсболку, вытирает ею пот со лба. К нему приближается рабочий Валера. Он перестаёт толкать скрипящую несмазанными колёсными спицами тачку, наполненную щебнем и битым кирпичом, останавливается перед Матвеем.

– Это… Перекусить бы неплохо, бригадир… – говорит Валера.

Матвей смотрит на него недовольно. Потом говорит на провинциальном украинско-южнорусском суржике:

– Шо бубнишь? Давай разгружайся та помогай растаскивать бетон. Уморывся? Устал, что ли?

– Это… Не устал, а голодный, – сердито отвечает Валера.

Матвей похлопывает его по плечу и говорит:

– Ничё, потерпишь. Робыть трэба, пока солнце не село. Потом подхарчимся. Давай ещё повкалываем.

– Во-во… Вкалывай, а потом сдохни… – ворчит Валера. Потом спрашивает: – Бригадир, а зачем нам в подвале три полные тачки с замедлителем?

Матвей отмахивается:

– Затем. Не бери в голову всякие глупости… Давай газуй.

Валера вновь берётся за тачку и катит её в сторону строящегося дома.

В выкопанной для укрепления фундамента траншее – серое, бугрящееся щебнем месиво: бетон. Пятеро гастарбайтеров бросают лопатами бетон в траншею. Потом они ровняют тяпками незастывший бетон. Иногда работяги тянут тяпками бетон в свою сторону, подобно тому, как крупье в казино подтаскивает фишки специальной лопаткой.

Солнце постепенно оседает, а потом полностью скрывается за лесом. Луна принимает эстафету.

Гастарбайтеры устало, переговариваясь, идут в сторону бытовки на опушке ближнего леса.

Матвей, закрыв глаза, стоит в сырой деревянной кабинке под струями душа.

Потом вместе с работягами он пьёт водку в грязной бытовке водку, жуёт распаренную вермишель и колбасу. Он ничего не слушает и не слышит из того, о чём они говорят – потому что всё это ему не интересно.

Заметив на грязноватом, заваленном объедками и пластиковыми тарелками, столе солнцезащитные очки, берёт в руки, долго рассматривает их, крутит в разные стороны. Щупает пальцами дужки.

Валера допивает водку из алюминиевой кружки, внимательно наблюдает за Матвеем. Потом спрашивает:

– Что, очки понравились, бригадир? Хочешь подарю?

Валера делает сведёнными ладонями жест подношения.

Но Матвей отдаёт ему очки со словами:

– Та не. Я так просто.

В бытовке спят уморившиеся за день рабочие, храпят, кто-то бормочет во сне. Матвей нажимает на клавишу, и засветившееся сиреневое окошко мобильника показывает: без пятнадцати минут час ночи.

Бесшумно, осторожно покидает Матвей бытовку, движется в сторону недостроенного дома. Присаживается на ступеньках крыльца. Щурится на луну, нависшую над лесом.

Хрустит шинами по гравию и останавливается в неряшливом, необорудованном ещё, дворе, дорогой автомобиль. Из него выходит Наташа, красивая, ухоженная и дорого одетая дама.

Матвей подходит к ней, хочет поцеловать её в щеку, но она изворачивается и страстно впивается ему в губы. Потом, чуть отпрянув, смотрит на него с тревогой и мольбой. Говорит взволнованно:

– Не облажаемся? Умоляю, Матвей, не подведи.

Матвей говорит без всякого малороссийского акцента:

– Всё будет хорошо, моя милая, не волнуйся. Ты ложись спать, а я… погуляю во дворе… подышу немного.

Женщина нервно складывает на груди руки, с сомнениями покачивает головой. Потом молча открывает временную железную, некрасивую пока, ещё некрашеную дверь в строящийся кирпичный дом и проходит в единственную готовую комнату. Вскоре в окне этой комнаты зажигается свет.

Матвей смотрит сквозь штору на силуэт стройной женщины, которая раздевается, а потом надевает ночную рубашку. Свет в окне гаснет.

Матвей ходит по ночному двору, подгоняет поближе к дому пустые тачки, складывает поверх них лопаты и тяпки. Внезапно он застывает, услышав приближающийся шум машины, и быстро прячется в углу двора за тр