Мерцание границ

Катерина Скаврон

Данная книга – это частицы психоаналитической теории, декодированные в метафоры. Это маленькие изнанки нашего заштопанного бытия. Ведь язык поэзии лучше всего способен передать голос нашего бессознательного. Свойственная поэзии концентрация смысла как лакмус проявляет тонкую грань осознанности, где вечно зияющая пустота нехватки порождает мерцание желаний. Это то, о чем вечно кричит подсознание, и вечно скрывает сознание. Уникальные метафорические иллюстрации к книге, выполненные автором, завораживают своей символичностью. Это изящные, графические шарады, разгадка которых является прекрасным поводом помыслить…

Катерина Скаврон

Мерцание границ

Зарыдали сосны янтарем…

Алым цветом расстелилась тьма,

Заползла за тонкую границу

Хрупкого, тревожного ума,

Приковав к минутам поясницу.

Неподвижный и спокойный взгляд

Создает в пространстве единение.

Ощущения сомкнуты, молчат.

Плавает волнением отражение.

Череда минут и тишины

Голосом зрачков обескуражена,

Из зовущей древней глубины

Эхо прорвалось в грудную скважину —

Сопричастия. И грохочет в нем

Судорогами чистого присутствия.

Зарыдали сосны янтарем,

Разлетелись птицами напутствия…

Но минута капает на стол,

Снова смена глаз и настроения,

Алое и безголосый стон,

Черное – ушедшее сметание.

Мумия (экзистенциализм)

Угловые движения гибких рук

Опоясали меры пространства.

Где-то слышен едва уловимый стук,

Символ сношенного постоянства.

Промелькнуло и вновь появилось в резьбе,

В полумраке древесной рамы,

То, что вечно хранится в немой скорлупе,

Как деталь от угла пиктограммы.

Завывает и стонет всю ночь за окном,

Даже стало немного жутко.

Будто только звучание в мире пустом,

И игра моего предрассудка.

Бесконечность повторов, хранимых во мне,

Производят судьбы колебания.

Сингулярность безмерно сочится вовне,

Консервируя замирание.

Снова воет и воет, лишь тонким стеклом

Отделяет меня от безумия.

И зачем-то хранит этот хрупкий дом

Моей тихой надежды мумия.

Муха

В теплоте замещается сон

На жужжащее состояние.

Производят невольный стон

Ее комнатные злодеяния.

Черной точкой гудящая суть

По пространству перемещается.

Этот легкий, с зигзагами путь

Шестигранниками направляется.

Омматидий фасеточных глаз

Программирует ракурс движения.

Угловатый звенящий экстаз

Доведет до изнеможения.

Где-то в небе полет орлиц,

Пара крыльев и воздух – похожее.

Но мозаика структурных частиц

Вычленяет лишь место отхожее.

Джокер

Истерической каплей видимость

Просочилась из зрелой Цельности,

Где немая – из слов зависимость

Прописала границу смелости.

Протыкая легенду ясностью,

Задыхаясь от смеха душного

И пресытившись безучастностью,

Из покорного рухнул в ушлого.

Смылось среднее из усвоенных,

На лице: «Не забудь улыбаться!»

Громкий голос мазков наслоенных

Так естественно стал ухмыляться.

Между стен в промежутках привычного

Все понятное было освоено.

Даже в приступе необычного

Социальность рецептом встроена.

И вначале троилась связностью,

После ныла двоичным конфузом,

А затем засвербел плотоядностью

Образ Джокера в танце кургузом.

Не ищи выход на плоскости…

Не ищи выход на плоскости,

Его нет там, только брожение.

В самой темной, холодной полости

Ты найдешь лишь себя отражение.

Ежедневно от стен отскакивая,

Создаешь колебания присутствия,

Через сутки ногой перешагивая,

Оставляя повсюду напутствия,

По привычному нервно мечешься,

Замещая мир знания протезом.

Ежедневно о быт калечишься,

Объясняя все психогенезом.

Личный опыт, в бочках откормленный,

По привычному мирно пасется.

В теплом стойле, комфортно оформленном,

Время скользкое вечно крадется…

А вокруг свежий ветер носится,

И деревья стоят золотые…

Разум вроде на волю просится,

Только глазки уже чуть живые…

Крепко-накрепко тело связано,

Ты останешься лишь на снимке…

И домашней свинье зарезанной

В рот забудут засунуть три симки…

Отчуждение

Земля кренится,

И виднеются нити космоса.

Заря клубится,

Солнце вглядывается искоса.

Там, где звезды,

Там пылятся простые желания.

В птичьих гнездах

Прорастает Яйцо Мироздания.

Если б п