Я, Абдалла

Абдель Кадер

Самые страшные слова в жизни любого мусульманина – салят уль жаноза. Страшнее всего, когда ее читают над близким человеком. Каждую секунду в мире погибает мусульманин, в подавляющем большинстве случаев от рук своего единоверца. Люди, казалось бы, обреченные жить в мире и согласии, стреляют, взрывают, режут своих и чужих. Дети берутся за оружие, женщины надевают пояса смертниц. Целые города лежат в разрушении, миллионы вынуждены скитаться по миру в поисках лучшей доли. Из учения Добра и Света в глазах всего мира Ислам превращается в синоним Страха и Ужаса. С каждым выстрелом, с каждым осколком взорванной бомбы, с каждым занесенным ножом, с каждой слезой девочки рабыни в мире меркнет частичка Света, дарованного нам через лучшего из людей, Пророка Мухаммада, (с.а.в.) Поэтому, перефразируя высказывание Джона Донна, и уподобляясь моему любимому писателю Эрнесту Хэмингуэю, я хочу попросить, – не спрашивай по ком звучит жаноза, её читают по тебе..

Абдель Кадер

Я, Абдалла

– Ты уже две недели как не был дома, Мэри скоро забудет, как ты выглядишь

– Да, любимая, я знаю, эта поездка в Айдахо меня вымотала, но скоро я буду дома, и Мариям снова увидит страшную рожу своего папашки.

– Лицо, а не рожи, и она Мария, а не Мариям, совсем запутаешь ребенка.

– Для меня она всегда будет любимой девочкой Мариям. До встречи, мне осталось несколько сотен миль.

Идрис, человек 36 лет, выходец из Средней Азии, ехал домой на рабочем Спринтере из Айдахо в Северную Каролину. Позади была крайне утомительная поездка из Чикаго в трехклятый Айдахо с грузом, задержавшая его на три лишних дня. Сломанный генератор – то, с чем ты никак не хочешь иметь дело в длительной поездке. Половину Вайоминга и до точки назначения в Твин Фаллс в Айдахо он проехал на четырех новых аккумуляторах, купленных в Валмарт. Ему было очень совестно покупать батареи, точно зная, что он их использует, перезарядит и вернет, но другого выхода не было. Остаток Вайоминга он проехал ранним утром с выключенными фарами, прицепившись сзади к большому траку. Было немного страшно менять севший аккумулятор в темноте посреди заповедника на трассе, особенно страшно было выйти из машины, чтобы выставить светоотражающие знаки позади себя. Он все думал, с какой стороны к нему подберется медведь или что еще может быть страшное в степи Вайоминга. Потом были длинные три дня, пока ему меняли генератор, искали груз в сторону дома, хотя он был готов на все, что угодно, лишь выбраться из этой глуши. Наконец ему повезло, диспетчер нашел груз всего в 5 милях от него до Вирджинии, совсем недалеко от дома. На следующий день к 12 часам он уже проехал Юту, когда ему наконец дозвонилась жена, обиженная его долгим отсутствием.

Он очень скучал по Лизе и дочери в дальних поездках, но они собирались покупать дом, свой первый дом, и нужен был солидный первый взнос в банк. Лиза уже несколько лет работала медсестрой в крупном госпитале, непрерывный рабочий стаж был и у Дриса, как все привыкли его называть, с кредитными историями проблем не было у обоих. А вот с первым взносом было туговато, ведь как все знают, 20 процентов – это то, что ты хочешь принести в банк, чтобы точно получить ссуду на дом под хороший процент. Вот и пришлось главе семейства поменять неплохо оплачиваемую работу с вычетами налогов, страховкой и прочими бенефитами на кресло-седло водителя с высокой, но сдельной оплатой, с ночевкой и душем на трак-стопах, простоями в ожидании груза и прочими прелестями кочевой жизни.

Скоро, еще месяца три-четыре, – думал он, несясь на привычных 5 выше лимита по трассе, – заработаю достаточно, и снова здравствуй, нормальная работа, и прощай, удел новичков.

-Нам еще надо заехать к моим родителям на обратной дороге, что вы там копаетесь? – Лиза кричала спускающимся отцу с дочкой, стоя внизу аппартаментов у машины.

– Мы все успеем, родная, не кипятись, Мэри захотела одеть туфли, а не кеды сегодня, вот мы и искали, а потом надевали другую обувь, – Дрис был так рад быть дома, что даже вид ворчащей жены его только радовал.

– Ах, да, я и забыла, кеды ей уже жмут, нам точно надо заехать в