Вечерние сумерки медленно заполняли столичный мегаполис. Городская улица в этот час была запружена прохожими, озабоченно курсирующими по своим делам. Плотные толпы людей двигались, как на кинопленке, по направлению к светящейся за углом большой букве «М». Мелькали самые разные лица – среди них, моложавое лицо мужчины лет тридцати. Ловко лавируя среди толпы прохожих, он остановился на перекрестке, пережидая красный свет.

Высокий, подтянутый, темные волосы небрежно собраны в хвост на затылке. Парень возвращался с работы в свою двухкомнатную квартиру, чтобы наспех перекусить и отдохнуть несколько часов перед ночной сменой. Он мог бы конечно зайти в студийную столовку, – где вполне приличная еда, – как это делали его коллеги, помощники оператора и ассистенты режиссера… но все они не имели того преимущества, какое имел он – он жил в двадцати минутах ходьбы от студии. Такое редко перепадает жителям мегаполиса.

Работать ему приходилось в две смены, чтобы накопить средства на загородное жилье. Заветная мечта провинциала… Неожиданно он напрягся, заметив в толпе прохожих знакомый изящный силуэт. В это самое время красный свет светофора сверкнул зеленым и толпа двинулась на противоположный тротуар. Парень перебежал вместе со всеми и оказался в полуметре от молодой женщины. Ловким движением гимнаста он схватил ее за руку, разворачивая к себе:

– Яна? Синицина? Ты?

Женщина обернулась к нему.

– Макс? О, нет! Не может быть!

Они радостно приветствовали друг друга.

– Надо же! Не думала, что встречу тебя! – воскликнула она, хотя глаза ее цвета бирюзы говорили об обратном:… «Думала! Надеялась! Мечтала!!!»

Оба застыли на мгновение. Он обнял ее за плечи, заглянул в глаза:

– Ты не торопишься? Давай ко мне. Я здесь недалеко живу, вон в том доме напротив, – махнул он рукой, показывая направление. – Ну, погнали! – и он увлек ее к многоэтажкам напротив.

Минут через десять оба оказались в небольшой съемной квартирке Макса.

– Давай, располагайся, я мигом! – говорил он, помогая ей раздеваться.

Яна огляделась в прихожей, заваленной до предела разного рода аппаратурой. Дальше – комната, половину которой занимали книжные полки и громадный письменный стол. На нем стояли компьютер, фотоаппараты и лампы самых разных диаметров.

Яне показалось, что она попала в аппаратную звукозаписи.

Макс суетился, бегал от холодильника в комнату и обратно.

– Ты что будешь пить? Вино, или покрепче? – кричал он из кухни.

– То же, что и ты!

– Тогда вино.

Он вошел в комнату с бутылкой вина. Поставил на стол. Вернулся за закуской.

– Вот… «чем богаты»…я не ждал гостей… – он разложил на столе закуску, холодную курицу, сыр, – улыбнулся ей, приглашая к столу.

– Это самое то! Как в хорошем ресторане, – радостно заметила она.

Расселись за столом. Он разлил вино по бокалам. Пили вкусное грузинское вино.

– Пять лет прошло… Целая вечность…

– Ну, рассказывай!

Яна начала рассказывать Максу о последних новостях в их небольшом уральском городке, где они оба родились, где встречались и любили друг друга, где расстались перед отъездом Макса в Питер.

А он, тем временем, незаметно рассматривал ее: – прямые белокурые волосы… открытые голубые глаза… растерянная улыбка таких знакомых ему очертаний губ…

– Ты тогда исчез так неожиданно, таинственно, я бы сказала.

Она выразительно посмотрела на него.

Макс нервно провел рукой по лицу, сказал коротко:…

– Что было, то было… Давай не ворошить прошлое.

Не мог же он признаться ей, что неожиданно полюбил ту, другую… актрису столичного театра, гастролировавшего в их провинциальном городе… что она, эта самая уже зрелая женщина, позвала его в красивую жизнь… в большой город… да и что ворошить прошлое… то было давно, а сейчас взрослая жизнь… киностудия… сьемочная группа… операторское будущее…

– Правда, пока приходится ставить свет и таскать ящики с аппаратурой… – говорил он с набитым ртом. Потом, заметив удивленный взгляд Яны, пояснил:…

– Понимаешь, я – раб на галерах… с утра на одной работе. Сейчас перекушу и… обратно на другую смену.

Макс приветственно поднял бокал.

– Давай за тебя! – весело подмигнул он ей. – Ты ни капельки