Близкое – далёкое

Иван Царицын

Книга, выявляющая противоречия нашего времени: конфликты поколений, непомерные амбиции, историческая память. Главные герои – студенты, преподаватели, поисковики, мелкие чиновники. Их непростые взаимоотношения и жизненные коллизии близки практически каждому. Автор выстраивает многоплановый роман о любви, дружбе, искренности, о прошлом и настоящем нашей Родины. Острая и правдивая, не лишенная иронии, эта книга пытается ответить на вечные вопросы – кто есть мы и почему мы делаем то, что делаем? Содержит нецензурную брань.

Иван Царицын

Близкое – далёкое

Часть первая

Глава первая

Валя Трухов приехал на Пятый километр встретиться с преподавателем Александром Бушуевым. Валя недавно перешёл на четвёртый курс. Он был нежным мальчиком. Тепличные условия взросления, отсутствие драм и тяжёлых страданий не придали его лицу какой-либо выразительности. Гладкие щёчки он пропитывал всевозможными кремами и лосьонами. Искрящимся, но глухим, закрытым от всего взглядом смотрел Валя на людей. Кипел рынок вокруг него жизнью громкой, наполненной множеством событий. Среди этого бедлама Валя с нетерпением ждал, когда ему приготовят хот-дог.

Валя, как ему и сказал Бушуев, оделся по-походному: кроссовки новенькие, знаменитой фирмы, заказанные по интернету, и футболка с принтом: «Montana. The country of the blue sky», а под надписью горы, но горы ненастоящие, а как треугольники в учебнике геометрии.

Аккуратненько положил хот-дог в портфель и отправился искать запорожец с жёлтой наклейкой «инвалид» на лобовом стекле. Ждал студента Александр Бушуев – крупный старик, почти эталонный шар. Хлипенький запорожец, где всё держалось на соплях, страдальчески кряхтел от тяжести грузного тела. Бушуев всегда выглядел бледно, но не аристократическая бледность как у Трухова отпечаталась на его лице, а бледность, которая делала ему вид глубоко больного человека.

У Бушуева были покалечены ноги, и сам Бушуев рассказывал, что ноги ему прострелили на разборке в девяностые. «Приезжаю и вижу – там оптика, там оптика, а у меня два автомата под плащом, я и давай по головам шмалить», – рассказывал, а сам глядел по-хитрому, и никто из студентов не верил тучному старику с жиденькими волосиками, будто бы приклеенными на голый череп. Говорили, что у Бушуева в лаборатории есть сейф, где он хранит стопки долларов. А ещё он написал словарь блатного жаргона и являлся владельцем нескольких десятков патентов на изобретённые им усовершенствования для электрических реле.

– Взял фотоаппарат? – спросил Бушуев.

– Да, – Трухов ответил нехотя. Будто и не ответил, а запнулся обо что-то. Неприязнь давила на него.

– Сделаешь фотоотчёт с сегодняшних раскопок, потом я тебе практику зачту.

Валя давно бросил фотографировать. На втором курсе разгорелось увлечение, он купил себе навороченный фотоаппарат, смотрел онлайн курсы, думал зарабатывать фотоссесиями, но ему не нравились те фотографии, которые получались, казались они ему ничтожными. Усердия не хватило, и увлечение иссякло, но прошло два года, и Валя понял, что нужно было поднажать, и получилось бы что-то толковое. Но и тогда он махнул рукой, а тут Бушуеву вдруг понадобился бесплатный фотограф на раскопки, а у Вали оказались пропуски и незакрытая практика.

Страсть к фотографированию не вернулась к нему. От универа Валю тошнило. Тошнило и от Бушуева с его практикой, лабораторными, транзисторами и реле. Валя разделял преподавателей на два вида: семидесятилетних-восьмидесятилетних стариков, которые толком не соображали, бесконечно занудствовали, и молодых аспирантов, которые сами предлагали сделать курсовые за деньги. И тех, и других Валя считал непрофессионалами. «Всем на всё плевать», – говорил Валя и говорил так, будто выносил смертный приговор российскому образованию. А потом заказывал себе курсовую у тех же молодых аспирантов.

– На прошлой неделе нашли останки. Лопатой один замахнулся, а там косточки в земле, он их царапнул. – Проговорил Бушуев.

– Хорошо.

– Громадную бедренную кость вырыли. Гадали, что это может быть, ведь нечеловеческая явно.

– Я думаю, нам не придётся трупы выкапывать, – В