Фотография на обложке – "Швивая горка", фотограф М.Ю.Смирнов.

Посвящается О. К.

Достигнуть зари можно только тропою ночи.

Джебран

Лучше десять раз по разу, чем ни разу десять раз.

Народная китайская мудрость

Предисловие

Не спрашивайте, где я взял свой первый миллион, остальное я все распишу до фунта

На Олдбромнтонском кладбище в Лондоне хорошо и спокойно на душе. Старинные могильные плиты придают этому месту достоинство величавого средневековья. Никого нет вокруг. Наверное, англичане не любят ходить на кладбища? Впрочем, сегодня же суббота. Кому придет в голову приезжать в субботу сюда – в эту меланхоличную могильную тишину, когда можно прекрасно отдохнуть за городом?

Шум и без того тихого района совсем пропадал за массивными кирпичными стенами. Олег расхаживал среди могил, разглядывая надписи. Позавчера, после знакомства с модным фотографом, Оля решила побыть моделью – благо соответствующее предложение последовало моментально, и здесь проходила ее первая фотосессия. Мастер оказался большим эстетом и решил водрузить модель посреди могил. Точнее, он выбрал старый викторианский склеп с дорическим портиком, вонзил там свой треножник, а Оля прислонялась к позеленевшим от времени колоннам. Наверное, это будет очень поэтично. Конечно же, она боится оставаться с фотографом наедине, и Олег должен присутствовать где-то рядом. Все-таки она славянская красавица. В ней есть этот шарм, что так ценят на западе – попка, грудь, то есть глазки, щечки, маленький носик, ну, и все такое. Вот он и бродит по этим аккуратным кладбищенским аллеям, краем глаза не упуская из виду модного фотографа.

Олег Колесников живет в Лондоне уже шестой год. На вид ему лет 40. Строен, подтянут, жилист, с выразительными карими глазами. Такие бывают у собак и киноактеров, а также у воров и тайных гомосексуалистов – к последним и предпоследним Олег, конечно, не принадлежал, хотя насчет воров… Можно было бы назвать их – глаза – печальными, но это от пережитого. А переживать было с чего. В той, прошлой жизни на родине. Сейчас он живет в доме с видом на Темзу. Покупает рубашки в Turnbull & Asser, а ботинки у него от Gohn’a Lobb’a – остатки былой роскоши, когда казалось, что денег много и хватит их надолго. Однако деньги таяли на глазах. Это вечное слово «кризис», когда ни у кого нет лишних денег, и счастлив только тот, кто удачливо играет на бирже на разнице курсов. У Олега нет собственного производства, он инвестор и меценат. Вкладывает деньги в разные проекты и получает какую-то прибыль. На эту прибыль он поддерживает кружок русскоязычных эмигрантов, пытающихся писать стихи. В малоизвестном эмигрантском журнале они издают свои незрелые вирши. Сам он тоже печатается под псевдонимом Karenin. Он же арендует для них помещение по средам. Иногда он бывает на аукционах, где приобретает антиквариат, в основном это русское серебро и фарфор.

Эти милые блошиные рынки! Целые улицы малых и больших городов старушки Европы отданы под эти скопища потертых вещей. Предметы хранят память, а памятью живет душа. Ходят по таким рынкам небедные люди и присматривают себе какую-нибудь диковинную игрушку или старинные каминные часы. Блошиные рынки повсюду. Британцы их обожают. Какой только рухляди там не найдешь! Потемневшие бронзовые канделябры, оставшиеся от тетушек и бабушек-аристократок, фарфоровая посуда, старинные плетеные кресла, допотопные фотоаппараты эпохи братьев Люмьер, кованные крюки из альпийского замка, на которых висели оленьи рога, и даже заводной советский мишка из 50-х с облезлой коричневой шкуркой и ключом в спине. И конечно же старое серебро, которое интересует Олега больше всего. Изредка он ездит с ним в Москву. Пара симпатичных девушек заведует там антикварными магазинами в районе ГУМа, и у него с ними приятельские отношения.

Что-то продать там, что-то продать здесь – хоть бы тот здоровый красный винтажный магнитофон с корпусом в виде «линкольна» 70-х, который он купил за бесценок в чудном английском городке с не менее чудесным названием Рай. Он отдал его в Москве за 2000 огурцов в Измайлово! Ну, не сидеть же дома целыми днями, раз у тебя есть какие-то д