Эпиграф:

Ответ на Главный вопрос жизни, Вселенной и всего такого – … сорок два

    Дуглас Адамс

    «Путеводитель по галактике для путешествующих автостопом»

Черничные ночи

Не понять, не прочесть между строчек:

Существую, пока в меня верят.

Но сомненье опять кровоточит

И, как алчный вампир-тамагочи,

С упоеньем вопит что есть мочи:

«Накормите голодного зверя!»

Открываются ставни и очи.

Значит, утро, и, значит спасенье?

Прикоснется судьба многоточьем,

Но цейтнотов глухое презренье

Усмирит мое звонкое «очень!»

За рассветом приходит прозренье.

Разорви фотографии в клочья.

Новый образ рисуя мечтою,

Полюби меня сильной и прочной.

Наслаждайся портретом неточным —

Я не стану такой как ты хочешь,

Мне так тягостно быть не собою.

Виноваты черничные ночи.

Сухопутные наши пирОги

Рвутся в небо, но доступ залочен:

«Ну, зачем тебе? Ты так порочен!

Так реален, практичен и прочен —

Для тебя есть земные дороги».

Ранен

Не слушай небес обещаний —

Так жить и смешнее, и проще.

Спеши, убегай что есть мочи,

От ветреных глупых прощаний,

От лета, где ночи короче,

От чувств без имен и названий.

Слезами прольется дождь знаний.

Гирляндой разорванной перлы

Из слов. А без них кто посмел бы

Поверить в комфортность скитаний?

Усталость стихов и гипербол —

Нет, ты не убит… только ранен.

Как снег влюбился в листопад

А снег влюбился в листопад!

Пусть говорят, что невпопад,

Что нежеланный,

Снег так спешил, с небес летел —

Он так позвать листву хотел

На танец странный.

Но листопад, хоть и краснел,

Лишь с ветром танцевать умел.

Кружил игриво.

Снег ревновал: не в свой черед

Зачем-то вырвался вперед

Нетерпеливо.

И ветер снегу уступил.

Затих и сник: «Раз стал не мил,

Уйду из сада!»

Снег ликовал, но он не знал:

Без ветра не начнется бал

Для листопада.

Седьмая

Не взорвавшие стены устоев,

А уставшие от болтовни,

В одиночку у барных стоек

Снова прячем за дымом огни.

Вряд ли ветер твоих новостроек

Мой утерянный запах хранит.

А по замыслу нас было двое.

Мы считали, рождаясь другими,

Воплощения. Вот и седьмое.

Неужели и в этом чужими?

Если помнишь еще мое имя,

Помани меня, позови.

Отмолчусь за аккордами песен,

Надоевших словами любви.

Моей внутренней музыке тесно

От удушливых их «се ля ви».

Я семь жизней другому невеста.

Ты семь жизней другой подарил.

Подозрительно мелким и пресным

Стало море из слез и крови.

И я пью эту серость вместо

Черно-белых гарцующих полос…

Подари немоте моей голос! —

Разбуди его, оживи.

Чтобы золото рыжего света

Забросало коряги и пни.

Чтобы тропка дождливым сюжетом

Утомляла до боли ступни.

Чтобы больше не слушать советов,

Что нам делать, когда мы одни.

Если все-таки встретимся где-то,

Ты узнай меня, обними.

В чаще осени прячется лето —

Проведи меня в эти дни.

Грязь

Первый снег

белизной обреченного

Восхищает,

манит своей свежестью.

Он лишь фон

в ожидании черного,

Негатив роковой неизбежности.

Ты не встретишь меня

в вечер ветреный.

Я сменила

маршруты привычные,

Пульс неровный —

на плавный и медленный,

Мысли дерзкие —

на обычные.

Всюду снег —

начат день с листа белого,

От сапог тает в грязь

эта гладь и тишь.

Я пройти без следов

не сумела. Но

Будет день,

новый снег,

и ты все простишь.

Контексты

Быть всегда искренним можно,

Но сложно

И неудобно,

Глупо, смешно, неуместно.

Это табу для тех,

Кто всем своим видом пишет,

Как дышит, сдобно:

«Мы – не как вы,

Ведь мы из бетонного теста!»

Просто прелестно!

И нас уводят, вас тоже уводят,

Разводят

Километрами текста

В разные стороны.

Так чтоб и вам, и нам поровну.

А достается так мало в итоге,

Что хочется разреветься.

Бедное сердце!

От толкований глубоких,

Цейтнотом придуманных тестов

Вы или мы будто… тонем?

Нет, уплываем.

Все утекаем

Из этого нашего-вашего райского места

Реками слез, или слов, или просьб,

Или криков протеста.

Нам