Не блуди

Николай Агапов

Давно известная истина – люди полны пороков! И иногда эти пороки засасывают, как болото. Как мрачное, темное, влажное болото. Так и хочется дать Ивану мудрый совет: "Не блуди…" Но послушает ли он? Содержит нецензурную брань.

Николай Агапов

Не блуди

Иван ехал на лошади с легкой, довольной ухмылкой на угловатом, бородатом лице. Он умильно вспоминал, как только что его сладко ублажила Елена. Да, именно Елена. Иван ухмыльнулся в который раз. Она непременно хотела, чтобы ее называли Еленой, не просто Ленкой, а Еленой, как какая-нибудь барыня. А кто она? Затрапезная крестьянка, да ещё и вдова. Но ублажать она была мастерица, не то что его жена. Ну да он и не хотел думать о грустном. Поэтому снова и снова вспоминал упругие округлости, мягкость и теплоту тела Ленки (Ленки, конечно Ленки, ради того, чем она его одаривала, он готов был назвать ее хоть царем-батюшкой, но про себя всегда думал: «Ленка, дуреха Ленка»). Как здорово, что у них в деревне нет кузнеца, и ему частенько приходится наведываться к соседям в Манихино. Ну а там заодно и к Ленке. Куда уж без этого?

Впереди была низменность, которую заполнял молочно-белый туман, но Иван, погруженный в свои приятные воспоминания и мысли, не заметил, как его со всех сторон окружила густая непроглядная пелена.

"Ну вот еще, только тумана не хватало. Вона перед лошадью уже ничего и не видать", – пронеслись хмурые мысли, и Ленка с ее округлостями как-то поблекла. Поскорей бы проскочить эту низину, да Хряпу жалко, вдруг оступится. Эхе, вот бы до темна успеть. А то впотьмах-то… да ну его! лучше о Ленке подумаю. Иван снова углубился в бурную речку-Ленку. Но через некоторое время природа напомнила о себе, и ему захотелось опростаться. Остановив кобылу, он слез с нее и пошел в заросли у дороги, чтобы найти муравейник. Да, привычка – вещь, которую трудно искоренить. Он шел и невольно вспоминал своего отца, давшего ему когда-то совет. Чтобы, мол, не засиживаться долго и не размышлять, о чем бы то ни вздумается. "Ты, сынок, найди муравейничек, да и сделай свое дело на него, и муравьям весело, и тебе не захочется там долго находиться. Все сделаешь быстро, чин по чину, без всяких посторонних мыслей и дум", – отец хихикнул тогда и подмигнул малому Ивану. А Ивану больше всего понравилась идея, что муравьишкам весело будет. Да так и повелось с тех пор. Он хоть и вырос, и смысла видел не больше, чем в существовании самого муравейника, но привычка такая вещь – трудно ее отлепить от себя. Поэтому он искал муравейник. Скоро нашел и, сделав свое благое дело, в очередной раз понаблюдав, как весело (действительно весело!) забегали, засуетились муравьишки, пошел в сторону дороги.

Выйдя на дорогу, он понял, что что-то не так. Скрипучая, как телега, мысль таки доехала до него, ударив оглоблями: "А где же Хряпа?". Он прошел по дороге вперед, позвал лошадь: ничего не произошло. Затем вернулся назад и снова позвал: так же безрезультатно. А телеги тревожных мыслей все прибывали и прибывали, норовя задавить его своей массой.

"Вот стерва, черт ее побери, куда ушла? Ведь у нее в сумке все мои покупки были! Я сколько деньжищ на них потратил, твою мать!"

Иван с остервенением стал выкрикивать имя лошади все громче и громче, а потом побежал в какой-то отчаянной надежде, что вот-вот сейчас настигнет окаянную и вздует по полной.

"Хорошо хоть опростался: вона как легко бежится", – и тут же рассердился своим неуместным мыслям в такой непредвиденной и неприятной ситуации.

"Ну, эта низинка – маленькая, скоро я выйду из тумана, а там погляжу, наверняка пасется где-нибудь неподалеку, собака", – успокаивал себя он.

Время шло, а он все не выходил и не выходил из низины. А туман все также обволакивал его и не позволял проникнуть взору дальше чем на сажень.

Его вдруг осенило: "А что если мне пойти в обратную сторону? Я ведь только въехал в эту низину (перед тем как мне приспичило) и там скорее выйду… Вроде здраво". Иван с удвоенной энергией побежал в противоположном направлении, заранее радуясь перспективе поскорее выбраться наконец из этой мутноватенькой ваты.

Когда Иван начал выбиваться из