Уведомление

Эти записи были обнаружены в развалинах старого здания, о предназначении которого мне не ведомо. Я спрашивал знакомых и людей сведущих, но никто из них не дал мне точного ответа на вопрос: какую роль играло строение? Кто-то сказал, что это хранилище информации, кто-то уверял, что ретрансляционный комплекс. Последнее кажется мне самым невероятным. В итоге, я перестал докапываться истины.

Записи представляют собой разрозненные куски хроники мировой истории относящейся, судя по всему, к началу второй половины XXII века. Время окончания хроники не представляется определить, потому как последние куски ее настолько отрывочны, да и нет косвенных упоминаний дат, и каких-то ни было намеков на время.

Самая сложная работа была для меня разложить все в хронологическом порядке. Если прибегать к образам, то время в записях видится мне штрихпунктирным. Есть отрывки длящиеся, есть фрагменты, что похожи на вырванные мгновения из потока времени.

И последнее. Записи не стремятся быть документальными и однородными. Некоторые эпизоды весьма субъективные и личные, другие – явно страдают художественным вымыслом, но я все оставил нетронутым. Не выкинул и последний кусочек этой мозаики, хоть с его потерей ничего бы и не изменилось, собственно, это можно сказать и о других эпизодах.

1. Возмутитель спокойствия

Он чуть замешкался у дверей лекционной и, неуверенной походкой пройдя к кафедре, окинул взглядом учащихся. Гул затих. Студенты с любопытством посмотрели на вошедшего мужчину. Он же, расположившись за кафедрой, надел очки в черной оправе отчего, казалось, стал моложе, и, поправив белокурые волосы, произнес:

– Здравствуйте господа. Можно не вставать для приветствия. Спасибо. Как вас уже предупредили, меня зовут Анри Фарме. Я занимаю должность старшего преподавателя на кафедре философии в Сорбонне, но это формальность, чтоб где-то числиться. В основное время я – свободный художник, если можно так выразиться. Обычно под этим подразумевают писателей, живописцев, композиторов, скульпторов, архитекторов, способных полностью посвятить себя любимому занятию и не думать о хлебе насущном. Но я, как уже вам известно, философ. Наверно, многие знакомы с моими работами, опубликованными в сетевых журналах, да и сочинения на бумажных носителях широко распространены. Речь, правда, не об этом сегодня пойдет. Не о том, где и как я сумел издаться.

Он сделал паузу, бросив короткий взгляд на распахнутое окно. Не по-весеннему прохладный ветер играл легкой шторой, принося в аудиторию запахи влажной земли.

Фарме, шумно выдохнув, открыл папку и продолжил:

– Ну-с, начнем. Руководство вашего института предложило выступить с популярным курсом лекций по моей философии. Я дал согласие. Чтения будут факультативными, для них отведут академические часы. Сегодня же – пробный шар. Посмотрим, как пойдет. Я, пожалуй, вначале сделаю обзорную лекцию.

Господин Фарме, поправив очки, опустил взгляд на исписанные листы бумаги.

– И, безусловно, дамы и господа… – Он вновь посмотрел на аудиторию. – Чтобы не загружать ваши головы ненужными терминами, я постараюсь изъясняться красиво и непринужденно, – лектор, сделав паузу, улыбнулся. – Все ради магистральных направлений моего нехитрого учения. Я хотел бы поведать вам о том, что волновало меня всю жизнь, о том неизменном интересе, пронесенном сквозь время. Были месяцы, и даже годы сомнений и терзаний по поводу правильности выбранного пути. Но каждый раз я возвращался к истокам, к тем живительным родникам, что дают силы, склоняя к единственной точке зрения: ты прав, Фарме, твой путь души верен, так не изменяй ему никогда. Сегодня начнем, пожалуй, с чего-нибудь незамысловатого. Я не особо люблю односторонних лекций, поэтому приступим к диалогу. Итак, не открою вам Америки, но в мире есть множество вещей, которые каждый человек способен совершить физически и его ничто не ограничивает. Казалось бы, да, но люди не делают этого. Почему? Прошу всех вспомнить для примера какое-нибудь действие. Я не хочу вдаваться сейчас в мотивацию тех телодвижений, в глубинные причины их, ибо мы запутаемся. Вопрос поставлен конкретно. Итак?