Воскрешение вампира. Книга 7. Часть 3

Дж. Раймер Т. Прест

В продолжающихся главах сериала читатель вновь встретится с самым благовоспитанным вампиром из всех кровососов, которые когда-либо орудовали и промышляли своим гнусным промыслом на туманном Альбионе, с истинным джентльменом среди всех вампиров – по имени Варни. Его вновь обуревают проблемы, на этот раз морально-этического плана. Обуреваемый мыслями о природе Вселенского Добра и Мирового зла, он совсем близко подходит к роковому решению…

Дж. Раймер Т. Прест

Воскрешение вампира. Книга 7. Часть 3

Глава 215. Полуночный дозор молодого возлюбленного.

Неужели священник действительно думал так, как о говорил? Неужели он не подозревал, что в истории, рассказанной Уиллом Стивенсом, могло крыться нечто большее, чем он готов был признать?

Мы увидим это в свое время, но во всяком случае ясно одно: пастор считал, что им избрана хорошая здравая политика – попытаться в корне пресечь вредные мысли в голове дьячка, приписав их ночному кошмару. Он знал, что нет ничего опаснее, чем допустить, чтобы такая история стала популярной, и что в скором времени, если бы это было так, она получила бы так много дополнений и так много прикрас, что вред, который она могла бы произвести на умы невежественного населения, мог бы быть действительно весьма прискорбным.

Все это он определенно понимал, и поэтому рассказ Уилла Стивенса должен был быть представлен как сон.

Как мы помним, мистер Бивен уговаривал Уилла держать язык за зубами и никому ничего не говорить об этом деле, но на скромность Уилла у него была лишь слабая надежда, очень слабая, потому что, в конце концов, именно он, Уилл, был героем этой истории, и для него было бы что-то чрезвычайно приятное в том, чтобы, рассказывая ее, заключать, что он сделал бы, если бы его нога не поскользнулась, когда он спускался по узкой лестнице со старой колокольни, и не случилось бы того прискорбного падения. Поэтому у мистера Бивена не было никаких сомнений в необходимости кое-каких мер предосторожности, к которым он прибег однажды вечером, когда в церкви не было службы. Он зашёл в усадьбу, чтобы поговорить по этому поводу с сэром Джорджем Крофтоном.

Мистер Бивен всегда был желанным гостем в усадьбе, и состоял в таких близких и добрых отношениях с семьей, что всегда мог посетить их, когда ему заблагорассудится, так что объявление о его приходе никоим образом не удивило сэра Джорджа.

– А, мистер Бивен, – сказал он, когда священник вошел в комнату, – я рад вас видеть.

– А я к вам, сэр Джордж.

– Вы пришли в дом скорби, сэр. Но так будет продолжаться еще очень и очень долго. Время, без сомнения, может и сделает многое, чтобы смягчить наше горе, но удар еще слишком свеж.

На глаза сэра Джорджа Крофтона навернулись слезы, когда он намекнул на свою дочь, и он отвернулся, чтобы скрыть свои чувства от пастора, от которого, однако, он не ожидал ничего, кроме самого дружеского сочувствия, какое только может оказать человек. Мистер Бивен был человеком внимательным и рассудительным, и он всегда давал волю скорби, редко делая что-то большее, чем просто высказывал в форме предположения для размышления, что смерть – не такое уж великое зло, каким ее считают.

Таким образом, ему обычно удавалось гораздо скорее привести людей, страдающих от потери близких друзей и родственников, к правильному пониманию ситуации, чем если бы он предавался всем тем религиозным увещеваниям, которые некоторые богословы считают применимыми к подобным случаям.

Сэр Джордж Крофтон был один. Его сыновья отправились прогуляться по саду. Рингвуд, который всё ещё оставался с семьей, находился в библиотеке, где теперь проводил большую часть своего времени, пытаясь чтением отвлечься от слишком болезненных и постоянных размышлений о своей утрате.

Он всё ещё был слаб, но теперь его можно было считать вполне выздоравливающим.

– Прошу вас, садитесь, мистер Бивен, – сказал сэр Джордж. – Поверьте, я очень рад, что вы приходите так часто.

– Прошу Вас, дорогой сэр, не говорите больше ни слова об этом… мне… мне очень жаль, что я вынужден упоминать о чем-то неприятном для вас.

– Не думайте об э