Улыбка

Дана Ви

А ведь меня учили жить в обществе. Но не научили улыбаться. В таком-то мире? Разве – искусственно: не умеешь – научим, не захочешь – заставим! И не меня одну. Улыбаемся и машем! А деньги – не пахнут. Мы не чувствуем их – видим. Но они есть – в обоих случаях. Все – покупается и продается. Даже еда, вода и воздух. Которые сами по себе – ничто. Смекаю ли я, что жизнь – деньги? Как и смерть! Без денег – воздух. Ничего! Или что, можно дышать без масок, которые купили? Можно, но тогда – платить за нарушение: чужую жизнь и свою. Выходит, что жизнь и смерть – деньги. Еда, вода и воздух – деньги. Тело – деньги! А что – не деньги? Ничего! Душу тоже можно продать! Делаем же это – каждый день. Как-то живя и зарабатывая! Никак. И ничего!

Дана Ви

Улыбка

Россия – священная наша держава…

Раздается очередной сигнал будильника телефона.

Опять?

Россия – любимая наша страна…

Снова!

Могучая воля, великая слава -

На самой минимальной громкости. И в виброрежиме. Но, все равно, продолжая в стройном и строгом ритме. Возрастать – убывать, убывать – возрастать…

Твое достоянье на все времена!

Словно – флаг и на ветру. Развивающийся летящими и струйными волнами по нему.

Хотя почему – словно?

На том же самом черном телефоне, с бело-сине-красной подсветкой, белого экрана. Не иначе, чем живые обои. На ветру, но еще под музыку и хоровое песнопение, колышется трехцветный флаг.

Белый, синий, красный!

Наш прекрасный триколор!

Сла…

Кхм… Отключить!

Небольшая синяя полиэстровая подушка – летит, с подачи и приложения к ней, какой-никакой, но силы с утра, и падает, прямиком, на телефон. А большая синяя перьевая подушка, заправленная в синюю тканевую наволочку, ложится на лицо той самой метательницы.

То есть… Заглушить!

А я-то – почему, и с чего, с какой такой радости, еще же и пою? Я-то тут – к чему? Причем?! Еще и в голове! В мыслях! Будто и вне, с другими, не хватает. Нужно же и мне свои пять копеек вставить. И здесь – затычкой побывать! И если в первом случае, в самом затыкании, все и вся, ладно. То вот – быть в конце всей этой процессии и, тем самым, замыкать ее… Собой? Нет! Ни за что!

Пушечное мясо – пушечному мясу рознь. Хотелось бы – без камней и гвоздей, как-то, обойтись. Быть, и остаться, не забитой и не распятой – вот она цель до возраста Христа. Иронично? Весьма! А после… Как пойдет! Не факт, в общем-то. Но…

К чему я – все это? Верните на родину! И так многое вам отдали, чтобы еще и это… И родину, пожалуйста, тоже, на родину!

Сдавленное женское мычание, почти что мучительный и мученический стон, затмевает и забивает последние аккорды гимна и голоса женско-мужского хора.

Одна и та же треклятая мелодия! А если быть точнее – гомон. Под вой сирены, оповещающей о взлете и старте, отрыве ракеты «мир», от земли. Взлетающей в воздух и направляющейся в космос! Опять же – иронично. Попробуй только, после такого пробуждения, не встать! Хотя бы – ко второй строчке.

Небо все видит. Небо все знает!

И это – далеко не за само небо и понимание, понятие религии. Веры и самого бога! Нет… Совсем нет! В прямом смысле. Всевидящее око. Масоны! Да… Смешно! И опять же – иронично. Последнее, во что хотелось и моглось верить, оправдало себя и нашлось среди же нас. Правящая верхушка, ага. Только – со звездой. Но зато – в две головы. И… За каждым и в каждом – из нас. Что – есть: ты, люди вокруг тебя, помещения вокруг них и сам мир вокруг них.

Да-да, тот самый: мир во всем мире. Разве – по карте: мир. А ведь когда-то смеялась с этой шутки. Про: подарите мне мир. И… На карту мир, пожалуйста! Конечно. И про заклеенные камеры телефоном и компьютером, телевизоров… Это было – тогда. Сейчас бы – и свои глаза залепить. Причем, как против слежки, так и видения. Развидеть бы это! Да и все же бывает. Отовсюду взгляд может вестись и вести. Все может быть. Проще сказать – чего не… Ничего!

Россия – священ…

Да чтоб тебя!

Вторая подушка улетает с лица и падает сверху. И вместо нее, с тела и на голову, натягивается синее шерстяное одеяло. Заправленное в синий тканевый пододеяльник. И укрывает с ней.

Каждый не божий день! В одно и то же время. Чере