Прости, что живой
Илья Андреев
Когда остаешься один с маленьким ребёнком, его счастье становиться самым главным в твоей жизни. Уже не обращаешь внимание на то, что за кадром упадок сил, бессонница, неряшливый вид, выкуренные сигареты, когда, в общем-то, и не куришь. Как объяснить ребенку, куда делась его мать? Как среди всего этого найти в себе силы двигаться дальше? Вечные соболезнования, пустые хвальбы. И… Невзначай сказанные слова, пропитанные болью.. Здесь не будет ответов на вопросы. Лишь ещё одна история.
Илья Андреев
Прости, что живой
Её маленькая, такая хрупкая, нежная ручка утопает в моей грубоватой, неуклюжей взрослой ладони. Боюсь, как бы не раздавить её, не сокрушить своей силой любви. Поэтому время от времени я проверяю пальцами, со мной ли она еще, эта маленькая ладошка. Пока мы медленно идем, я поглядываю на её личико сверху вниз отцовским взглядом и ласково улыбаюсь, когда она поднимает на меня свои большущие глазенки и хлопает ресницами. «Моё маленькое чудо», – думаю я. Чудо с оранжевыми бантиками в косичках русых волос, миниатюрном желтом платьице в беленький цветочек, черных лакированных сандаликах на ремешках. Чуть подпрыгивающая тоненькими белыми ножками. Малютка Сюзи… Да, моя Сюзи…
Имя выбрала жена. Это немногое, что она оставила, прежде чем покинуть нас. Мы с Сью, так я зову её частенько, редко разговариваем о маме. Не потому что она была плохой, или я не любил её, или еще что-то. Нет… вовсе нет. Она была самой замечательной мамой! Самым добрым и нежным человеком, самой любящей и заботливой женщиной. Просто мне тяжело. Да и малышке тоже. Ребенку, наверное, вообще нелегко говорить на подобные темы. Особенно в свои невинные 4 года. Я часто задумываюсь, а понимает ли она, что её мамы нет и что она не вернется уже больше? Или же она думает в своем маленьком кукольном мозгу, что мама просто уехала от нас?
Это не значит, что я не пробовал объясниться с ней, что не пытался донести горькую правду. Просто не уверен, что Сюзи смирилась с этим. Ведь ложась спать, она всегда желает маме спокойной ночи, я слышал много раз, стоя у чуть приоткрытой двери в её комнату. Cлёзы на глаза наворачиваются.
И еще знаю, что она с недоумением смотрит на родителей своих подружек, с интересом наблюдает за полноценными семьями – семьями, в которых два родителя. И меня настораживает, что к чужим мамам, воспитателям, да и к женщинам вообще она относится с недоверием. И даже каким-то диким испугом, который она, к счастью, не выставляет напоказ, но который читается по её лицу.
Да… нам тяжело. Признаю это. И все-таки я самый счастливый отец в мире.
***
Сегодня мы идем в зоопарк. Суббота, полдень… Сью как всегда с фруктовым льдом. Она обожает самый кислый – лаймовый. Любовь к кислому у нее от матери. А я грызу свой, арбузный… На улице + 21, ветра нет, на небе ни облачка. Все как бы замечательно, до тех пор, пока мы не доходим до перекрестка, за которым уже и сам зоопарк, светящийся позолоченными, очень высокими воротами и чуть менее высокой, черной узорчатой чугунной оградой по всему периметру. Стоя у светофора и ожидая зеленого, Сюзи вдруг спрашивает, огорошив меня с головы до ног:
– Па! – произносит она. – А когда мама вернется к нам?
Я закашливаюсь, подавившись слюной.
– Кхе-кхе… Что, малыш? Кхе-кхе… А почему ты спрашиваешь?
– Ну знаешь… Просто Тина сказала, что у нее мама тоже уходила надолго, но потом вернулась! Оказалось, что она просто работала в другом городе! Я вот и подумала… Наша мама тоже работает в другом городе? А?
Она поднимает свои черненькие реснички и глядит с надеждой, надув розовые губки.
–Ээээээммм… Слушай… Хм…
Зажегся зеленый, но мы так и стоим, не решаясь перейти дорогу. Кругом много таких же семейных пар, как и наша… Только более полных… Дополненных некоторыми деталями. Мы стоим, и я не знаю, что ответить малютке. Наконец, почесав пару раз макушку так, что она начинает чесаться еще сильнее из-за нервов, я говорю:
– Нет, ромашка… Наша мама к нам не вернется…
И добавляю чуть погодя, пытаясь улыбнуться:
– Прости.
У Сью глаза на мокром месте, губки задрожали.
– Но… но почему, па?
– Слушай…