Обыкновенная страсть

Анни Эрно

Литературные хиты. Кинообложка

Два романа Анни Эрно под одной обложкой. «Обыкновенная страсть» – автобиографический роман об одержимости, которая способна овладеть влюбленной женщиной. Но можно ли удержать душу от разрушения, если красивый любовник не только не свободен, но и почти равнодушен? «Стыд» – история о том, как на нас влияет наше детство и как долго, уже повзрослев, мы несем на себе его отметины. Возможно ли отказаться от своего прошлого, если оно кажется постыдным и полным ошибок?

Анни Эрно

Обыкновенная страсть

Обыкновенная страсть

Журнал «Наедине с тобой» более непристоен, чем де Сад.

    Ролан Барт

Этим летом я впервые смотрела по Каналу+ фильм категории Х[1 - Порнографический фильм. – (Прим. перев.)]. У меня нет декодера, поэтому изображение на экране было нечетким, а слова сливались в причудливый гул, потрескиванье, хлюпанье – непонятный, сладостный и непрерывный речевой поток. Я различала два силуэта: женщины в грации с резинками и в чулках – и мужской. Плохо понимала, что происходит и что означает тот или иной жест. Но вот мужчина подошел к женщине. После этого крупным планом показали женские гениталии, хорошо различимые на мерцающем экране, затем мужской член в состоянии эрекции, проникающий во влагалище. Потом очень долго, под разными углами, показывали соитие половых органов. Затем на экране снова появился член, зажатый мужской рукой, и на женский живот излилась обильная сперма. Со временем это зрелище становится привычным. Оно уже не потрясает, как в первый раз. Потребовалось, чтобы миновали века и сотни поколений сменили друг друга, и вот мы можем свободно наблюдать слияние женских и мужских гениталий, извержение спермы – и если раньше подобное зрелище повергало в обморок, то теперь оно столь же обыденно, как рукопожатие.

* * *

И у меня мелькнула мысль, что литературе стоило бы осмыслить чувства, которые вызывают сцены полового акта: смятение, ужас и, наконец, забвение всех моральных запретов.

* * *

С сентября прошлого года вся моя жизнь превратилась в лихорадочное ожидание мужчины: я только и делала, что ждала, когда он позвонит или приедет. Я ходила в супермаркет, в кино, сдавала отутюжить одежду, читала, проверяла тетради учеников – делала все, что и прежде, но если бы не давняя привычка, все эти повседневные дела стали бы для меня невыносимы или потребовали бы невероятных усилий. Особенно сильно я ощущала, что живу по инерции, когда приходилось с кем-то разговаривать. Слова, целые фразы и даже смех вылетали у меня изо рта совершенно автоматически, словно помимо моей воли. Впрочем, очень смутно помню, чем я тогда занималась, какие фильмы смотрела, с кем встречалась. Единственный, кто в ту пору мог подвигнуть меня на осмысленные действия, требовавшие участия моей воли, желания и так называемых умственных способностей (заглядывать вперед, взвешивать все «за» и «против», а также возможные последствия), был этот мужчина:

– читать газетные статьи, в которых шла речь о его стране (он был иностранцем);

– приобретать новые наряды и макияж;

– писать ему письма;

– менять постельное белье и украшать спальню свежими цветами;

– записывать все важное и интересное, чтобы рассказать ему при встрече;

– покупать виски, фрукты и всякую всячину для нашего вечера вдвоем;

– стараться угадать, в какой комнате мы будем заниматься любовью на сей раз…

* * *

Разговаривая с людьми, я пробуждалась от своего безразличия, только когда затрагивались темы, хотя бы отдаленно связанные с этим человеком – с его работой, с его страной или местами, где он бывал. Мой собеседник не подозревал, что мое оживление вызвано вовсе не его даром рассказчика и даже не предметом разговора, а всего-навсего упоминанием ночного клуба «Фьорендито», который мог посещать А., бывавший в Гаване по служебным делам еще за десять лет до встречи со мной. Читая книги, я точно так же задерживала внимание только на фразах, в которых говорилось об отношениях между мужчиной и женщиной. Мне казалось, что они помогают мне лучше понять А. и поверить в желаемое. Так, прочитав в романе «Жизнь и судьба» Гроссмана: «