Пою тебе, Господи!

Книгу эту я посвящаю митрополиту Великотырновскому Григорию, благодетелю и отцу земному, а также, путеводителю на нашем с отцом Димитрием духовном поприще.

На Покров Богородицы

Воркуют голуби на хорах,

Мой тихий голос вторит им.

В пустынном храме каждый шорох

Плывёт протяжно, словно дым.

Кадило звякает приветно,

Огонь свечи едва дрожит,

И каплет время незаметно

Слезой на гладь гранитных плит.

Пою «От юности моея»,

И птица Богова – душа,

Купаясь в запахе елея,

Под купол рвётся, чуть дыша.

Глядят мне прямо в сердце – очи

Святых со старых образов

И ангел, чист и непорочен,

И Спас – и вечен, и суров…

Покров любви простёрла Дева

Над миром, созданным Творцом,

Но засыхает жизни древо,

Неплодно, налито свинцом

И низко небо, враг не дремлет,

Борясь за каждый сущий вдох,

Но мир бездумен, он не внемлет,

Как Сам к нему взывает Бог.

Алтарь отверст, а храм безлюден.

И возглашает иерей:

«Спаси вас Господи!» на блюде

Неся хлеба для голубей…

Романс на заре

Колокол неба звенит непрестанно

Щебетом птичьим и пением гроз,

Клонят ветра дерева покаянно

Над мироточием утренних рос.

Ярое око дневного светила

Обуреваемо властью огня…

Каждого ждёт после жизни могила

И ожидание судного дня.

Тайна великая этого света

Всем приоткроется в весях иных.

То, что в умах не имело ответа,

Станет доступно в пределах святых.

Я сиротею в земном окруженье,

Мне одиночество – слаще наград.

Чувствую в сердце знакомое жженье,

Пью суеты и предательства яд.

Колокол неба сзывает на тризну

Века негаданной порчи земной,

Словно поёт всем живым укоризну,

Денно печалуясь вместе со мной.

Думы мои вслед за ветром клубятся

И улетают в иные миры,

Что мне в безмолвие лунное снятся

С самой наивной невинной поры…

Осеннее наитие

1.

Вот и ласточки улетели.

Снова слышится звон синиц.

Ароматы осенней прели

От октябрьских плывут границ.

Мимолётное дуновенье

Ветра спелый срывает плод,

И окутывает селенье

Дух медовый. В водоворот

Увлекая своё теченье,

Время мчится под кручу дней,

И неведомое растенье

Расцветает в душе моей.

Там, внутри, под закрытым сводом,

Потаённо от чуждых глаз,

Всё прекраснее год от года

Это чудо, что вверил Спас

Недостойным его бродягам,

Подошедшим к концу пути,

Что молились бесовским стягам,

А не Господу во плоти…

Осень, ты ли в последнем танце

Приготовилась закружить,

Набросав серебра и глянца

На скуделью паучью нить?

2.

Истекли ожиданий сроки,

Горизонты сужают взор…

Лживы, каверзны и жестоки

Обещатели, пошлый вздор

Проповедуют вместо истин

Теплохладным своим рабам,

Знать не знающим евхаристий,

И считающим нормой срам.

Небо падает, словно в омут,

На людское кишенье тел…

Мир, порой золотою тронут,

Божьих истин не захотел.

Переводит нечистый стрелки,

Урожай собирает ночь.

Души грешников злы и мелки,

И насильно им не помочь.

В шуме тонут благие вести,

Звон монет заглушает стон,

И младенцев священник крестит,

Чтоб не видеть до похорон.

Развлечений не так уж много,

А бесплатных и вовсе нет.

Почему не сподобить Бога

На крестильный прийти банкет?

К Богу нынче полно претензий,

И пора ему на покой.

Вера – выпивки бесполезней,

Что без толку махать рукой?

Мир в своём своеволье бешен, —

Глаз мозолит поклонный крест,

В вавилонском плену обтешен.

Червь сомнений познанья ест.

3.

Танцы в храмах теперь не редкость,

Клоунада, чечётка, джаз…

Бог не фраер, нужны лишь смелость,

Да «невинный святой» экстаз.

Красоту от попов не прячут

Обнажённых окороков

Девки, – в церкви премило скачут,

Не жалеючи каблуков.

Танец – видимость разговора.

Дайте пяткам послать привет

От талантливого танцора —

На другой, запредельный свет.

Дайте Богу послушать пенье

Разудалых блатных юниц,

Что вопят, не терпя смущенья

И не пряча весёлых лиц!

Раззудись, наша Русь святая,

Устарели твои псалмы,

Рожа пастыря пропитая

Ни тюрьмы не ждёт, ни сумы.

На дорогах отцы лиха