ИРИНА ЦЕЛУЙКО

Грешники

Предсказание

Настанет год, России черный год,

Когда царей корона упадет;

Забудет чернь к ним прежнюю любовь,

И пища многих будет смерть и кровь;

Когда детей, когда невинных жен

Низвергнутый не защитит закон;

Когда чума от смрадных, мертвых тел.

Начнет бродить среди печальных сел,

Чтобы платком из хижин вызывать,

И станет глад, сей бедный край терзать;

И зарево окрасит волны рек:

В тот день явится мощный человек,

И ты его узнаешь – и поймешь,

Зачем в руке его булатный нож;

И горе для тебя! Твой плач, твой стон

Ему тогда покажется смешон;

И будет все ужасно, мрачно в нем,

Как плащ его с возвышенным челом.

Лермонтов М. Ю. 1830 год

Декабрь, 1918 г. Омск

Ксения торопливо спускалась по больничным лестницам коридора, неся в руках поднос с лекарствами и бинтами для раненых. Лестничный пролет вывел ее к главному холлу на первом этаже. Ее взгляд привлекли несколько офицеров, стоящих неподалеку от той самой лестницы, и о чем – то разговаривающих с главным врачом. Она окинула мимолетным взглядом белогвардейцев и, не собираясь задерживаться, хотела было идти дальше, но тут увидела его. Растерянность взяла ее тело, кровь превратилась в лед, который затруднял ее движения. Она вообще перестала чувствовать себя живой, как будто вот здесь, на этих ступеньках, стояла совсем не она, а другой, вселился в тело и сковывал ей руки и ноги. Она увидела, как все невольно стали смотреть в сторону, где она стояла, но только не Он. Казалось, он вообще не замечал ее. От волнения, поднос с лекарствами, с грохотом упал на бетонный пол, выведя девушку из оцепенения. Но, ей уже не было никакого дела, ни до подноса, ни до тех людей, которые не спускали с нее изумленных глаз. Ее взор был направлен только на него. Она заметила, как он повернул голову, на звук бьющегося о пол металлического листа, с лекарствами на нем, но он никак не хотел замечать Ксению. Движимая порывом, своих внутренних чувств, она мгновенно приблизилась к нему. Ее очи пронзительно всматривались в глаза мужчины, которого она любила, он же, казалось, смотрит мимо нее, отрешенно и равнодушно. От этого холода по щеке у девушки покатилась слеза, еще через секунду она уже прижималась к его мундиру, последовав порыву любви и нежности, которые нахлынули на нее, обвивая его стан своими нежными руками:

– Жив, – сквозь слезы шептала Ксения. – Благодарю тебя, Боже!

Он, поначалу такой безразличный, вздрогнул, когда девушка, прильнула к его груди. Мелодия голоса, такого знакомого и родного, вывела его из ступора и непонимания. Слезы заволокли глаза и руки, прижимая девушку все ближе к своему сердцу.

Часть I.

Глава 1.

1916. Осень. Петроград.

Последняя осень великой Империи заступала на свой прощальный пост. Опадет листва, затоптанная в грязь чьими-то сапогами, как предвестник знамения предстоящих событий: черных и мрачных, как тот самый лист, оторванный ветром с ветки, кружась разноцветной палитрой, ложится на мокрый грунт, смешиваясь природой, ее слякотью и непогодой, превращаясь в рвань, гниль и мусор, перетаптывающих его ног. Гигантский корабль потонет в море красного террора, затопив с собою прежний устой, вековые традиции, и все то, что напоминало бы об исчезнувшей державе, на многие годы, погрузив страну в хаос, громя ее и руша, оставляя за собой лишь пепелище уничтоженных жизней и судеб. Ну, а пока, страна живет как прежде. По бульварам столицы ходят влюбленные пары, в театрах идут спектакли, балерины отплясывают свой пируэт, из окон льется вальс и на балах звучит Кадриль.

Вот, и у Терентьевых, сегодня был суматошный день. Семья из пяти человек: отец, мать, сын и две дочери, собирались на званый ужин к Гронским, у которых был юбилей совместно прожитых лет. Дамы суетились над своими праздничными нарядами, а мужчины примеряли фраки и смокинги.

Терентьевы были одними из почетных семейств, жившей в то время интеллигенции. Глава фамилии – Кузьма Платонович, владел заводом и ткацкой фабрикой, гарантировав своим детям приличное приданое и наследство. Со своей женой – Анной Александровной, вот уже двадцать семь лет они жили мирно и складно, как приня