Лили(т)

Эль Бруно

"Меня зовут Лили. Когда мне исполнилось шесть лет, меня убили." Так начинается трагическая и жестокая история необыкновенной девушки-киллера и вампира. Из ребёнка она превратилась в чудовище, оставив в себе человечность. Вот только надолго ли? И кто поможет ей сохранить себя среди современного циничного мира?

Эль Бруно

Лили(т)

Чтобы убить свою первую жертву, мне потребовалось несколько недель.

У города всё еще недостаточно глаз, чтобы видеть меня, но это временно. Под предлогом безопасности Москва медленно превратится в спрута с множеством глаз. Это увеличит паранойю и спрос на наемных убийц.

Деструктивность всегда найдет лазейку. Преступность никогда не победить, воздействуя на нее страхом и силой. Столько лет прошло, а правосудие до сих пор не поняло, что страх и сила порождают деструктивность, а не контролируют ее. Оно придумает сотни способов спрятать нас за решетку, запретить показывать нас по телевидению теми, какие мы есть. Оно будет строить из нас монстров и делать вид, что добро побеждает зло. Но тем самым, бессмысленно маскируя болезненную действительность, правосудие лишь помогает злу становиться хитрее, сильнее, влиятельнее и изворотливее. Оно придумает дубинку, мы придумаем ружье. Оно придумает бомбу, а мы подкупим того, кто умеет делать такие бомбы. Оно придумает систему, но мы проникнем в нее и изменим. Мы уже сделали это.

Намордниками, дубинками, тюрьмами и насилием они лишь помогают нам.

Чтобы убить свою первую жертву, мне потребовалось создать вторую личность.

Эта альтернативная личность ходила туда, куда не ходила я. Она делала то, что не делала я. И выглядела совсем не так, как я.

Его звали Григорием Васильевичем Баркетяном. Cорок шесть лет, трое детей. Самой старшей двадцать лет. Самому младшему сыну – Стасу – восемь. Четырежды был женат.

Григорий – человек с трагической судьбой. Окружающий мир ненавидел несчастного и всегда ставил палки ему в колеса. Люди его окружали злые и несправедливые. Он часто любил размышлять об этом. Лучше всего – громко вслух, когда выпьет, и при слушателях. Налив себе водки, он вставал из-за стола, как оратор в центре небольшой замызганной кухни, окна которой выходили во двор хрущевки, и начинал ораторствовать. Его речам могли бы позавидовать древнегреческие политические манипуляторы и даже фальшивые нищие со своими иногда выдуманными историями. Нельзя было не сочувствовать этому высокому, здоровому, хотя и рахитично узкому в плечах человеку с большой тыквообразной головой. Голосом он обладал богатырским, зычным.

За плечами многострадального Григория имелось несколько попыток создать бизнес. Точнее, он своровывал или скупал чужими руками товар по дешевке, потом пытался продать его по более высокой цене. Иногда ему в этом помогала шайка рекетеров во главе с его старшим братом Семеном.

Однажды Григорий попытался обмануть своего клиента с товаром. Чтобы вывернуться он свалил всю вину на своего дядю, которому тогда было шестьдесят три года. В то время, пока дядю его избивали братки, Григорий спокойно стоял рядом и говорил, сокрушённо качая головой и будто призывая само небо в свидетели:

– Ну, как же так… Мы же с тобой родные люди. Как ты мог так подставить наших дорогих клиентов? Просто скажи, где товар, и всё закончится…

Дядя, разумеется, никак не мог знать, где товар и что происходит. Он смотрел на своего племянника с ненавистью и недоумением. Смотрел одним глазом, потому что второй превратился в буро-фиолетовый болезненный сгусток плоти на лице.

Однако, когда дядя пришел в себя, он натравил на своего обнаглевшего племянника своих хороших знакомых из органов правопорядка, и Григорию пришлось завязать со своим бизнесом.

Во всём виновата злая судьба, говорил он, стоя на кухне и честно заглядывая в глаза каждому своему слушателю.

Ничего на свете он не ценил в людях больше, чем их денежный потенциал и умение манипулировать другими людьми. Если к этому прибавлялась физическая сила, то для Григория такой человек становился пророком от Господа Бога.

Каждую из своих жен он искренне считал обслугой. Три женщины его благоразумно бросили, а четвер