Грубый секс и нежный бунт

Вячеслав Прах

Двое прилетают на юг Франции. Влюбленные друг в друга, влюбленные в свой единственный день. Этот день – их «минута, ставшая веком счастья».

Он думает, что страсть спасет его душу от кризиса смыслов. Она думает, что он станет одним из множества удовольствий жизни. Но это лишь начало пути, и пройдет по нему не каждый. Любовь – это всегда риск. Не попробовав, не узнаешь; не нырнув глубже, не поймешь ни себя, ни того, кто рядом; не рискнув, никогда не испытаешь счастья. В мире так много обмана, поэтому в сексе мы ищем честность…

Книга – бунт.

Книга – запретное наслаждение.

Книга – откровение тела и тайна души.

Вячеслав Прах

Грубый секс и нежный бунт

Прелюдия

1

Всем нужен секс. Одним в большей степени, другим в меньшей. И человеку необыкновенному, ангельскому, чья натура нам кажется духовно высокой, чище крови Христа, и человеку обыкновенному, порочному, грехи и изъяны которого хорошо видны глазу.

Обладать созданием с эфемерной сердцевиной, которая кажется нам более духовной и невинной, чем наша, – считается нами же преступлением, пороком души. Мы не привыкли осквернять святое. Тогда как, напротив, человеком, которого мы считаем более земным по сути, которого есть за что осудить, которому есть за что раскаяться в своей жизни и о чем сожалеть, из чьих уст можно услышать и грязное, и пошлое, и искреннее, – им мы хотим обладать. Под словом «обладать» я имею в виду заниматься с ним любовью, сексом, трахаться, лечить душу ощущениями, «сквернотворить» и сквернословить, заниматься сотворчеством.

Как занимательно, мы не желаем пятнать собой чистоту, мы чтим самых первых богов – матерей. Но… «пятнать собой чистоту» – насколько парадоксально это звучит, настолько бессмысленным это является. Быть может, наши вторые боги – отцы не пятнали собой чистоту? Может, чистое русло реки так и останется чистым, если в него запустить жменю рыб?

Распятие Христа – это символ. Символ распятия чистоты, высокой нравственности и доброты сердечной. Предположим, что казнь маркиза де Сада за его романы «Жюльетта» или «120 дней Содома» тоже была бы символом. Символом пригвождения ко кресту порока, безнравственности, бесчестия. Но в каждом из этих двух символов присутствует одна связывающая деталь – это искоренение неискоренимого.

Уничтожьте песчинку пустыни Алжира, уничтожьте целую горсть. Эти две фигуры – всего лишь две очевидные грани многогранной человеческой природы.

Символично и то, что христианство – религия любви – учит нас искать чистую любовь и стремиться к Богу. Но что такое чистая любовь? Подскажите, как отличить любовь маркиза де Сада к проявлению своей сути от любви Христа к проявлению своей сути. В каждом из этих двух символов присутствует реализация себя через смысл. Но у каждого из них смыслы разные, реализация этих смыслов и своей сути – разная, каждый из них силен в своей области, в грани своего таланта.

Талант – это безусловная любовь к тому, что ты делаешь.

Также это очевидные символы добра и зла, рая и ада.

Но копните глубже, и станет понятно, что во всех своих устремлениях и смыслах нам предначертано быть судимыми. Судимыми и за добро (образ Сына Божьего), и за безнравственность, сладострастие (образ Оскара Уайльда).

Я полагаю, что девственность дана человеку не для того, чтобы оставаться всегда чистым, ангелоподобным и юным в этом мире, а для того, чтобы однажды осознать, что не бывает любви без греха. Не бывает вина, сделанного из уцелевших грон винограда.

Не бывает такой чудесной, мелодичной и красивой, наполненной искренностью поэмы, чтобы при этом автор не отдал часть самого сокровенного, самого любимого и важного своему читателю. Я думаю, что чистота телесная – это лишь чистая одежда нашей многогранной, многоликой и всегда разной сути. В то время, как чистота души – это познание своей сути, своего предназначения, своего смысла и Бога.

Всем нужен секс – и преданным служителям Ватикана, и париям.

И мне не всегда понятны суждения тех людей, которые считают, что им секс не нужен. В силу своих душевных терзаний, в силу подавления своих желаний, в силу непризнания себя, свое