Продавец снов

Антон Олегович Малютин

Во сне один за другим умирает несколько миллионеров Бигтауна, оставляя свои тела с разорванными сердцами и застывшими гримасами ужаса на лицах в креслах сомнопроекторов. Полиция видит здесь лишь череду случайных смертей, но есть человек, который ставит эту версию под сомнение – частный детектив Джонсон. Детектив уверен, что это убийства, и идет по следу странного убийцы, в существование которого больше никто не верит.

Антон Малютин

Продавец снов

1

… Неестественно выгнутое тело судовладельца было приковано к креслу сомнопроектора, на его белом мертвом лице застыла страшная гримаса ужаса. Вытаращенные глаза и скривившийся рот пугали и могли нагнать страх на кого угодно, поэтому голову миллионера заботливо накрыли белой простыней.

Над трупом склонился человек в старом бежевом плаще, на котором кое-где виднелись темные пятна, оставленные каплям дождя, и сдвинутой на затылок черной шляпе. Человек, приподняв простыню, с интересом рассматривал лицо мертвеца.

– Джонсон, какого черта вы здесь делаете?! – голос инспектора прогремел над самым ухом детектива.

Джонсон не спешил отвечать на гневный вопрос инспектора, будто того и не существовало вовсе. Он еще несколько секунд вглядывался в стеклянные глаза трупа, затем аккуратно закрыл простыню, выпрямился, достал сигарету, прикурил. Наконец, посмотрел на закипающего от злости инспектора.

– Провожу расследование, разве вы не видите? – сказал Джонсон ровным и спокойным голосом. Таким, каким обсуждают яичницу и утренние новости. Эта манера общения и озорной блеск темно-серых глаз раздражали инспектора. Впрочем, инспектора бесило все в этом молодом детективе, который вечно сует нос в не свои дела.

– Кто вам дал право? Как вы сюда попали? Убирайтесь ко всем чертям, Джонсон! А вам я – инспектор обратил гневный взгляд на две темные фигуры полицейских у входа – по-моему, ясно приказывал не пускать сюда этого типа!

Полицейские что-то пробурчали себе под нос, но внятного ответа от них уже не получишь – этот пройдоха Джонсон смог запудрить им мозги, и сейчас что-то требовать с этих мозгов просто бесполезно. Дубины, а не полицейские.

– Инспектор, не волнуйтесь – это вредно для здоровья. Ваши растяпы так хорошо охраняют место преступления, что любой зевака может бет труда сюда проникнуть. А по поводу права… Вы же знаете, что мне не нужны ваши официальные разрешения. Я сам даю себе право на то, что считаю нужным. А относительно моего присутствия здесь… – Джонсон замолчал и окинул взглядом комнату. – Оно уже излишне. Я узнал все и теперь вынужден покинуть вас, инспектор.

С этими словами Джонсон пустил в потолок облако ароматного дыма, приподнял шляпу в знак прощания, и вышел, шелестя своим плащом. Когда детектив исчез в черноте дверного проема, инспектор разразился проклятиями, адресованными не столько Джонсону, сколько нерадивым подчиненным.

Джонсон любил поиграть на нервах инспектора – это забавно. И забавным становится то, что за последний месяц уже трое умерли в кресле сомнопроектора. Не то, чтобы это было редкостью – в Бигтауне каждый день находят умерших во сне, в мягки объятиях машин сновидений. Но эти три смерти – особенные. Все трое были богаты, все трое, судя по их вытаращенным глазам, испытали смертельный страх, все трое страдали по-настоящему. Либо это чудовищная случайность, либо… Либо это закономерность, еще более чудовищная, чем случайность.

Холодная капля упала прямо на сигарету, и та с шипением потухла. Проклятый дождь льет третий день, никакого просвета не видать. Джонсон достал новую сигарету и, укрываясь от дождя, прикурил снова.

Интересно, можно ли убить сном? И каким должен быть сон, чтобы навредить человеку, или даже убить его? На пленках, найденных в машинах у первых двух погибших, были самые обычные детективные сны, даже не триллеры – их просмотрело несколько полицейских и экспертов, и с ними ничего не произошло. Один из снов видел и Джонсон – ничего особенного, вполне обычная, даже в чем-то банальная история, не вызывающая не то, что страха, но даже и испуга. Только жаль, что в чужих снах невозможно увидеть лиц, а ведь