Гобелен с пастушкой Катей. Книга 8. Потерянная заря

Наталия И. Новохатская

Нулевые годы 21-го века должным образом перетекли в десятые и дошли почти до половины, когда Кате Малышевой пришлось вернуться в далекое прошлое. Как гром посреди ясного неба на них с Валентином свалилось незавершенное дело давно прошедших времен и увлекло бывших компаньонов за собой. Однако не совсем против воли обоих. Валентина интересовал практический аспект, а Катю поманили сопутствующие приключения. Среди прочих коллизий давней истории, выявились украденные сокровища, по крайней мере так показалось поначалу, затем догадки стали подтверждаться. Следует заметить, что к тому времени Катя Малышева вернулась к истокам, а именно оказалась владелицей издательства, где издавна служила редактором, и незаметно для себя подключила издательские мощности (практически нулевые) к виртуальным поискам пропавшего клада. Эксперимент удивительным образом удался во всех отношениях…

Наталия Новохатская

Гобелен с пастушкой Катей

Книга 8

Потерянная заря

Часть первая

К мысу радости, к скалам печали

К островам ли сиреневых птиц

Все равно, где бы мы ни причалили

Не поднять нам усталых ресниц…

    А. Вертинский

Предисловие (20 лет спустя от Е.М.)

Эпиграф из прошлого тысячелетия отлично отражает смыслы и контенты (модные слова также соответствуют). «Где бы мы ни причалили», а мы посередине… Всего, чего угодно или неугодно. В частности посреди повести о жизни и Кати Малышевой, причем на переломном моменте в развитии от «прелестного дитятка» к настоящему состоянию. В общем и целом имеется в виду: «Земную жизнь дойдя до половины, я оказался в сумрачном лесу». Я – это Катя Малышева, наряду с Данте Алигьере и прочими субъектами литературного процесса.

А почему данная история помещена в конец серии, ответ последует из самой повести, она очень неудобно сложилась. Началась ровно посередине общего течения событий, там же на трагической ноте оборвалась, далее лежала на дне и на поверхность не стремилась. Потому что застыла в крайне невыгодном положении, оказалась типичной незавершенкой, глаза бы на неё не смотрели.

А потом позвонил телефон. Точнее, это был скайп, еще точнее, Катя Малышева сидела с планшетом на балконе и составляла издательские планы. И прямо на них с верхнего поля свалилось сообщение, что кто-то сбросил текст. Не успела Катя глянуть на загрузку, как возник скайп и заявил, что вызывает «ванглаз», то бишь директор издательства «Колизей» Ванда Глазова.

– Я тут откопала поток сознания, на самиздате, как ты просила, ты глянь, может, сгодится на что, – без лишних предисловий сообщила Ванда. – Хотя автор – покойник, так прямо сказано. Наследница нашла рукопись в разрозненном состоянии. Дядя помер, и так далее… Если не глянется, то и хрен с ним, с покойником-дядей.

– Покойник-дядя, Вандочка, это из Грибоедова, – назидательно возвестила Катя.

– Ага, если в литературе уже был, то, значит, не надо, – охотно согласилась Ванда, потом добавила. – Что, перебор выходит? Больше одного не берем?

– Ну зачем так резко? – ответила Катя. – Может статься, это неведомый шедевр, он же самородок. К тому же ты мне сгрузила, или как?

– Да, ты права, фарш невозможно провернуть назад, – вновь согласилась Ванда. – Рукописный покойник у тебя, делай с ним, что хочешь. Все координаты указаны, а я пошла работать дальше. Как там у вас в Женеве?

– У Ирки новая квартира и новые розы, долгая история. Сторожу, она опять в Париже, налюдает замки Луары, – подробно доложила Катя.

– Сними розы на свой агрегат, цветы получаются, как живые, только что не пахнут, – посоветовала Ванда.

– Ты себе тоже взяла? – заинтересовалась Катя.

– Думаю, примерялась. Сейчас на них скидка вышла, если вместе с обложкой, – сообщила Ванда.

– Как обидно! – воскликнула Катя. – Я брала по полной и по отдельности!

– Тогда не плачь, а шли мне розы, – верлибром заметила Ванда и послала рисованный поцелуй.

Так разговор закончился, а Катя взялась за покойницкий текст. Отнюдь не скоро, ей что-то мешало, скорее изнутри, чем снаружи. Но когда взялась, не пожалела, поскольку на второй единице потока сознания натк