На острове Милены

Наталья Александровна Демьяненко

Главной героине повести "На острове Милены" ох как не до мистики. У неё друзья, учёба, она влюблена – всё, как положено, когда тебе всего-то пятнадцать лет. Однако, случилось так, что ещё в раннем детстве Милена, утратившая возможность видеть окружающий мир, тогда же приобретает удивительную особенность узнавать о событиях из прошлого или будущего знакомых ей людей. Знание Милены, которое всегда наступает спонтанно, то и дело вовлекает свою обладательницу в самые разные приключения.

Наталья Демьяненко

На острове Милены

Глава 1

***

Дар речи, дар ясновидения. Наверно, потому что эти преимущества подчёркивают человеческую уникальность. Дар речи выделяет нас в мире животных. А дар ясновидения делает особенными среди себе подобных.

Я бы иначе расставила акценты. Я лишена дара видеть, Дара, да. Дара создателем всему живущему. Понять это может только тот, кто имел и лишился зрения. Зато у меня есть способность предвидеть некоторые события. Лучше бы наоборот.

Свою необычность даром не называю. Называю знанием. Или Знанием. Никаких снов и видений. Это именно знание. Событие ещё не произошло, а я его уже ощущаю, помню. А бывает, я знаю то, что произошло, но чего знать не должна бы по разным причинам. Вы скажете, как, вероятно, здорово и интересно жить с такими способностями. Поверьте, я отказалась бы от них с радостью, поменяв на счастье видеть, не предвидеть, а просто видеть окружающий мир.

Меня зовут Милена Барсова. До пяти лет я ничем не отличалась от других детей.

В семье я поздний ребёнок, поэтому, сколько себя помню, постоянно нежилась в обожании своих близких. Мама, папа. Брат, который на четырнадцать лет меня старше.

Папа… Да, папа меня боготворил. В тот последний день моей жизни, счастливой жизни "до" мы отправились с ним навестить бабушку, папину маму. Я тогда всё клянчила, чтобы отец купил мне мороженное.

– А кто от кашля недавно лечился? – говорил папа, расстраиваясь от того, что не может удовлетворить мою прихоть.

Я уже знала, что холодного лакомства не получу, но продолжала канючить, понимая, что взамен запрещённого можно выпросить много других приятных вещей.

И точно! Мы останавливались, чтобы я покаталась на качелях, похожих на огромные весы.

Потом папа купил мою любимую слоёную трубочку с заварным кремом и маленькую бутылочку с каким-то напитком, пахнущим апельсином. Я медленно, растягивая удовольствие, угощалась пирожным, то и дело запивая его сладкой газировкой. Это было очень приятно, я даже, кажется, слегка прикрыла глаза, потому что так и не поняла, почему вдруг… Резкий поворот вправо, лимонад плеснул мне в лицо.... Ещё поворот вправо… Ещё.... Ещё…

Помню, как ненадолго придя в сознание, чувствуя на лице что-то липкое, я всё время думала про лимонад, удивлялась, почему он больше не пахнет апельсином.

В тот день я потеряла отца.

А ещё стала слепой. Травма головы во время аварии оставила свой обесцвечивающий мир отпечаток на всю жизнь. А однажды я поняла, что это не последнее изменение, произошедшее со мной после того рокового дня.

***

Я изводила мать воплями:

– Больно! Больно! Не пойду!

– Где больно, где? – мама нервничала, никак не могла понять причину моего отказа идти в магазин. А я и сама не могла понять толком, откуда эта уверенность, что если пойду с мамой, будет больно.

– Не могу я тебя дома одну оставить. Прекрати капризничать! – уговаривала мама.

– Я куплю тебе в магазине новую кассету, хочешь?

О, от кассет со сказками или музыкой я отмахнуться не могла ни при каких обстоятельствах. Здоровущий музыкальный центр и кассеты занимали тогда основную часть моей жизни и моей комнаты. Это сейчас у меня компьютер с голосовым синтезатором. Тут тебе и книжки, и игры, а, главное, много-много музыки. А тогда были кассеты.

До магазина мы так и не добрались. Я поскользнулась и вывихнула ногу.

Больно, больно, больно, – кричала я уже обоснованно.

Примерно неделю спустя к маме пришла подруга тётя Таня с сыном Ромой.

– Ты совсем-совсем ничего не видишь, – спросил Рома.

– Совсем – отозвалась я.

– И меня не видишь?

– Не вижу.

– А как же ты