1

Имя Лука (др. греч.) – «Свет» или «Светящийся»

– Как тебя зовут, малыш?

– Лука.

– Красивое у тебя имя.

– Это потому что мой отец – Свет.

– А как ты ко мне попал?

– Я постучался…

– И я открыл?

– Ты – да. Но не все открывают…

Дверь отворили.

Лука вошел. В комнате было светло и уютно, пахло орехами и карамелью. Это была детская. На выцветших голубых обоях было много неба, самолетов и дирижаблей. На длинных полках стройными рядами стояли книги и запылившиеся солдатики. Окно было распахнуто, и свежий весенний ветер трепал белую кружевную занавеску. Время от времени она влетала в комнату и накрывала собой письменный стол, лампу, учебник и склонившегося над ним мальчика. Его детская поза кричала о досаде. Мальчик громко вздохнул.

– Ты не пойдешь гулять, пока не выучишь историю! – услышал Лука мягкий, но в то же время настойчивый женский голос, донесшийся из соседней комнаты.

– Сынок, так дело не пойдет! История – не самый сложный предмет, а у тебя по нему тройка! Если б не история, ты был бы круглым отличником! Разве тебе не обидно?

Мальчик вынырнул из-под занавески, и Лука увидел большие умные глаза ребенка.

– Мама, я же тебе говорил! Ну, не могу я учить эту историю! Не люблю я ее! Что за предмет?! Сплошные войны и кровавые воскресенья! Вот! На завтра надо выучить даты! Смотри: убили, свергли, война, восстание, расстрел! Зачем мне все это?! Вот если б история была про хорошее!

На последней фразе мальчик мечтально поднял глаза.

Лука открыл свою записную книжку и вписал в нее: «Если б история была про хорошее, возможно, и дети вырастали бы другими, а став взрослыми, творили бы совсем другую историю».

«А ведь он прав, – услышала женщина Внутренний Голос. – Почему я об этом никогда не думала?»

Осознание было настолько резким и ясным, что проявленная только что строгость к сыну показалась бессмысленной и неуместной.

– Ладно, сынок, иди погуляй. Только обещай, что когда вернешься, мы вместе уж как-нибудь выучим эти даты! А когда вырастишь, поменяешь ход истории – чтобы она всегда была про хорошее!

Женщина улыбнулась. А Лука, прихватив Внутренний Голос, отправился дальше.

Лука понимал детей. Их язык был ему понятен. А чтобы понимать взрослых, Луке часто приходилось пользоваться карманным словариком. За время путешествий словарик стал изрядно потрепан.

2

Другая дверь оказалась вовсе не заперта.

Лука огляделся. Полная Луна сияла на небе. Свет ее отражала река. На мосту стояли двое. Девушка зябла и куталась в вязаный шарф. Молодой человек не решался ее обнять.

«Свидание», – улыбнулся Лука…

– Знаешь, – сказала она, глядя на звезды, – когда я была маленькой, засыпая, я часто испытывала странное ощущение. Такое бывает только в детстве. Вроде сон, а все же как наяву. Словно выходишь из своей оболочки и становишься чем-то огромным. Как Вселенная. Вбираешь в себя все-все! Даже звезды! И вдруг понимаешь, что все в этом мире зависит от тебя одного. Каждый твой поступок, мысль, вдох и выдох оборачиваются для этой Вселенной и каждого в ней лавиной последствий. Потом это ощущение сменяется новым: вдруг ты становишься очень маленьким, а нечто большое поглощает тебя. И становится страшно, потому что теперь ты бессилен и зависишь от дыхания поглотившей тебя бесконечной Вселенной.

Девушка замолчала. А молодой человек, расценив ее слова как сигнал «стать Вселенной», притянул ее к себе и крепко обнял.

– Смешные вы девчонки! Вместо того, чтобы сказать «Обними!», придумываете истории про всякие там вселенные, – сказал он.

Услышав его резюме, она решила, что больше не станет делиться с ним подобными воспоминаниями. А то подумает, что она глупая. И решила в следующий раз поговорить с ним о серьезном – об истории, например.

С этими мыслями она перевела взгляд на молодого человека. В его глазах отражались звезды.

«И тут Вселенная!» – подумала она. Но не сказала ни слова. А тихонько положила голову ему на плечо.

– Чудная она, – подумал он.

А Внутренний Голос шепнул ему: «А ведь со мной тоже такое бывало в детстве. Просто я забыл. А она вот помнит».

Они продолжали стоять, обнявшись. А Лука медленно выводил в своей книжице: «