Последний рассвет

Бенедикт Роум

Как бы сказал герой романа Чака Паланика: "Мы встретились в очень странный период моей жизни". Меня угораздило влюбиться, когда весь мир летел ко всем чертям. И в кого влюбиться – в самую невероятную девушку на планете! Осталось понять, что нам двоим делать в гибнущем от небывалой эпидемии городе, когда всё вокруг против нас.

Бенедикт Роум

Последний рассвет

1

Она стояла у стеллажа со сладостями, держа на ладони необычно длинную конфету, и чему-то счастливо улыбалась. Глаза ее сияли необъяснимой радостью, словно то была не шоколадная «Алёнка», а слиток золота, редкий бриллиант и лекарство от всех болезней разом. Даже лицо ее в миг изменилось, кожа стала жемчужной, мягко светилась изнутри. Она быстро огляделась, бросила взгляд в мою сторону, и тут началось…

Меня словно молнией прошибло, бедное сердце пропустило разом два удара. Знаете, как это бывает, когда не находишь под ногой ступеньку, поднимаясь по лестнице или понимаешь, что тебя пристегнули в кабинке карусели «Мертвая петля» в парке аттракционов, а ты боишься высоты. Не знаю, почувствовала она то же самое или нет, на миг я даже видеть ее перестал (перед глазами все побелело, будто кто-то взорвал в магазине ядерную бомбу), но когда пришел в себя, понял, что незнакомка заговорщически озираясь подзывает меня к себе.

Я пошел, против воли, конечно.

– Только посмотри! – тихо заговорила она, когда я оказался в шаге от девушки. – Какое чудо! Не поверишь, но у меня нюх на такие вещи.

И она одной рукой протянула мне длинную конфету, а указательным пальцем другой легонько постучала себя по кончику носа, как бы показывая, где живет этот самый «нюх».

Слегка ошалело я взял в руки странное угощение. Оказалось, где-то на линии кондитерской фабрики случился сбой, и аппарат, запаивающий каждую шоколадную дольку в свою миниатюрную пластиковую упаковку, пропустил один удар режущим и спаивающим концом. В результате две конфеты оказались в одной длинной обертке.

– Ты нашла бракованную конфету, – не подумав, брякнул я. Девушка обиделась, но быстро скрыла свои чувства.

– Какой же это брак! Только представь, – так же тихо и чуть мечтательно произнесла она, – из всей партии в десять тысяч конфет, одна получилась такой. Две эти шоколадные половинки в одной упаковке. Это не брак, это настоящий уникум!

Я сомневался, но рот решил не открывать. Мне хотелось еще постоять рядом с незнакомкой.

– Вот скажи, где еще ты видел нечто подобное? – видя, что не убедила меня, она ринулась в атаку. – Признайся честно, сколько раз за всю свою жизнь ты, накладывая конфеты в мешочек, видел двойную?

– Ни разу, – честно признался я, невольно улыбаясь.

А ведь и правда, я никогда и ничего подобного не встречал. Если задуматься – это поразительная находка!

– Вот видишь, – гордо поставила точку незнакомка, будто доказала сложную теорему глупому школьнику.

– А ты нечто подобное находила?

– Конечно! Я же говорю – у меня нюх на такие вещи, – и она снова постучала пальцем по кончику носа. – Однажды я купила книгу, в которой было семьсот страниц, и пятьдесят из них – цела глава! – оказались из другой книги! У меня одной в школе была ручка с четырьмя цветными стержнями, но каждый из них оказался синим…

Она продолжала говорить, но слова едва касались моих ушей, мягко опадая в мозгу. Я загляделся на незнакомку. Казалось, она и сама состояла из маленьких, едва заметных изъянов: русые, почти черные волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, но несколько непослушных прядей выбились из него, упав на лицо и плечи; мешковатая куртка сидела неказисто, да и клапаны боковых карманов были ужасно потерты (словно она постоянно прятала там руки) и засунуты внутрь; нос казался слишком длинным для такого молодого лица; даже обувь оказалась с изъяном – на одном ботинке развязались шнурки, да так и болтались по сторонам. Всё это, все эти мелочи вместе, делали ее чем-то особенным, непохожим на всё, что я видел прежде.

– Ты права, – мягко перебил ее я. – Это самое необычное, что я видел в жизни.

Девушка просияла. На миг мне привиделось, что она сейчас бросится мне на шею, обхватит тонким