Зазеркалье

Лин Яровой

Смерть живёт в отражениях. Появляется за спинами тех, кому осталось три дня. Андрей узнал об этом от Лиды – наутро после их свадьбы. И вспомнил теперь, спустя двенадцать лет в день годовщины, когда жена призналась, что видит призрак в зеркале рядом с собой. Зная, что ей не помогут ни врачи, ни молитвы, Лида просит Андрея смириться. Просит поехать с ней за город. Провести вместе последние дни, укрывшись от всех в старой сибирской деревне, где они когда-то познакомились в молодости. Андрей соглашается. Но обещает себе, что не сдастся. Возвращаясь с женой в русскую сказку, в осеннюю Рощу, где каждая улица хранит детские воспоминания, а в тайге, по легендам, живёт лесной царь, Андрей клянётся, что спасёт жену. Он бросает вызов хозяйке зеркал. Когда-то он уже проиграл ей, потеряв дочь, но в этот раз всё будет иначе. В этот раз Андрей прогонит смерть. Пусть для этого ему и придётся разгадать секрет колдовства. И разыграть партию с самим дьяволом. Содержит нецензурную брань.

Лин Яровой

Зазеркалье

День первый

В спальне пахло рекой и рассветом.

Лида сидела ко мне спиной – расчесывала волосы перед старым трельяжем, отражаясь в трех зеркалах. Я смотрел в то, что посередине. Украдкой следил за её движениями, притворяясь что сплю, пока Лида притворялась, будто не замечает моих дрожащих ресниц.

Нежная, тёплая, заспанная…

– Я умру в воскресенье, – сказала она.

После этих слов мы закончили притворяться, и наши взгляды встретились в отражении. Лида виновато улыбнулась и пожала плечами. Мол, прости, так уж вышло.

Издав дурацкий смешок, похожий на кваканье жабы, я поудобнее взбил подушку и повернулся на другой бок, сладко зевнув. «Странный сон, – пронеслась мысль. – Совсем как взаправду». Примерно с минуту я ждал, когда сновидение сменится, но мир так и остался плотным и недвижимым.

Запах воды полз по комнате. Топил её, словно река, заливающая рощу в весеннее половодье.

Я раздраженно откинул одеяло и огляделся. Сон никуда не исчез. Лида всё так же расчёсывала волосы перед зеркалами. Волосы вились, упрямились и пушились. Чёрным каскадом лились по шёлку ночной рубашки.

«Всё такое живое, настоящее… – подумал я. – Как мне проснуться?»

Лида повернулась и взглянула, будто в ожидании важных слов. Я вспомнил. Вспомнил, что сегодня наша двенадцатая годовщина. Вспомнил о серьгах, лежавших в кармане ветровки.

– Давай уедем за город? – сказала Лида. – Поближе к лесу. Подальше от шума. Проведем вместе эти три дня.

В комнате нестерпимо несло рекой. Я вспомнил, что не чувствую запахов в сновидениях.

Ущипнул себя за живот. Больно. Потом стало ещё больнее.

– Ты прости, что так неожиданно. Но у меня нет сил это растягивать и смягчать. Все эти разговоры… Лучше так. Сразу.

Под солнечным сплетением качнулся маятник. Сначала вниз… Воспоминания пронеслись застывшими образами, словно снимки в фотоальбоме. Пустая квартира. Тишина. Детские вещи. И вновь этот чертов запах реки. Затем остановился и полетел вверх. Обратно к сердцу. Я уловил в воздухе ароматы хвои… Чёрные волосы, ночная сорочка. Янтарные радужки глаз. Лида здесь. Сидит перед старинным трельяжем. Живая.

«Трельяж… – вспомнил я, и маятник замер. – Зеркала».

Маятник задрожал, натянулся.

А затем оборвался и рухнул вниз.

***

Первую брачную ночь мы провели в съёмной квартире.

Там был ободранный пыльный диван, от которого чесалась спина, и огромные деревянные окна, рамы которых растрескались, наверное, ещё при Союзе. Сквозь щели могли спокойно пролетать комары – те самые, огромные, которых в народе почему-то зовут малярийными. Под утро, когда на улице похолодало, и сквозняки в квартире начали встречаться друг с другом, в комнату залетела синица. Оказалось, что мы забыли закрыть на кухне окно, когда в очередной раз курили.

Вместе с Лидой мы лежали под одеялом и смеялись, глядя, как наглая птица скачет по коробкам со свадебными подарками. Её надутая грудка, рассечённая чёрной полоской, была похожа на спелый лимон, к которому ради смеха приделали крылья. Синица крутила головой, клевала обёрточную бумагу. Напоминала о скором приходе зимы и о том, что позади праздни