Предисловие

Молдова – тёплая и мягкая, как женская ладонь.

К ней привыкаешь быстро и легко, она впускает без сомнений и условий, а отпускает с теплотой и приветливостью. Молдова уступчива в общении, но неизменна в привычках. Она всегда готова приспособиться, но совершенно не любит изменяться. Защищая право оставаться собой, может быть бесконечно упрямой.

Этой мягкой рукой она подает вам горсть спелой черешни, плацинду или стакан молодого вина. Она радуется, когда вам все это нравится.

В ней нет ошеломляющей, завораживающей красоты. Но она бесконечно мила, обаятельна, симпатична, очаровательна, доброжелательна. Молдова эмоциональна, но не экспрессивна. Чувства свои выражает нестесненно, но сдержанно, с оглядкой на окружающих.

Однако она может становиться иной. И тогда женская ладонь превращается в сухую, сильную кисть старика, держащую сапу. Сапа взлетает в воздух и опускается на землю. Она может опуститься и на вашу голову, если вы оказались не так проворны, как ей нравится.

Можно увидеть Молдову старой винной бочкой, пустой и глухо звучащей, или она привидится вам пастушьим рожком, издающим резкие, далеко слышные звуки. Можно ощутить ее скрипучей, сухой и шершавой.

Она разная, Молдова.

Понять Молдову…

И что в ней непонятного?

Да почти всё…

Эта книга написана про сегодняшнюю Молдову. То есть про ту страну, с которой мы, её авторы, знакомы лично: видели её, слышали, обоняли, осязали и пробовали на зуб. Пробовали в прямом смысле (гастрономическом) и в переносном (исследовательском).

Конечно, у сегодняшней Молдовы, как у других стран, есть прошлое. И следы прожитого разнообразно и неслучайно проявляются в сегодняшнем дне. Цепочки причинно-следственной связи между прошлым и настоящим часто вьются причудливо, но рвутся редко.

Разумеется, в процессе работы мы освоили большие массивы исторических знаний о «стране Молдова»: от эпической седой древности до бурлящей новейшей истории. Кроме писаных текстов впитали множество устных свидетельств.

Но мы не писали историческую хронику. Мы – социологи. Следуя нашему методу социологии опыта странствий, информацию о событиях прошлого имеем право впускать в наш аналитический процесс ровно настолько, насколько память об этих событиях и их последствия управляют сознанием и поведением сегодняшних людей в сегодняшних обстоятельствах.

Мы стоим также на том, что социологическое страноведение должно избегать излишней «книжности». Легко попасть под обаяние захватывающих описаний исторических событий былых эпох. Легко и приятно испытать интеллектуальное возбуждение, обнаружив аналогии сюжетов прошлого с коллизиями сегодняшнего дня («так вот, оказывается, почему…»). Легко, приятно и соблазнительно вскрывать подоплёку сегодняшних событий с помощью лихо скроенных исторических теорий, описывать текущую реальность художественными образами и метафорами из популярной литературы. Особенно если не брезговать конспирологическим возбуждением.

Однако надо быть бдительным. Люди, занятые профессиональным интеллектуальным трудом – в науке, искусстве, медиа или культах, – склонны подменять рутинное социальное знание рафинированными продуктами духовного производства: теоретического, художественного, метафизического, информационного. Страноведу нужно иметь достаточно трезвости, чтобы, погружаясь в миры увлекательной литературы, стройных теорий, красивых сказаний, мудрых вероучений, каждый раз задавать простой вопрос: «Ну и что?» Насколько пласты этого знания помогают нам понять реальную жизнь реальных людей реальной страны?

Здесь нет противоречия с тем, что говорилось о методе социологии опыта странствия, например, в книге «Понять Беларусь. Записки странствующих социологов[1 - С. Борисов, Ю. Юшкова-Борисова. «Понять Беларусь. Записки странствующих социологов». – Издательские решения. 2018.]». Действительно, он предполагает широкое вовлечение в познавательный процесс как ресурсов социальных и гуманитарных наук полного спектра, так и различных фрагментов вненаучного знания. Для качественного понимания страны нужно обращать внимание на всё: литературу и другие искусства, мифологию и фольклор, рукотворн