Занятие философией

Философ объясняет мир,

безумец тщится переделать,

алхимик ищет эликсир.

А я люблю…

И что мне делать,

когда непросто объяснить

и переделать невозможно —

ведь всё, что глубина таит,

не терпит истин непреложных.

Сейчас она – мой бог, кумир…

и, словно Бог, непостижима,

мой дерзкий страж и конвоир

в своей игре неповторимой!

Притяженье

1

Чем удивить тебя, мой друг?

Метафорой? Сравненьем? Рифмой?

О чём, как эхо, спросишь вслух,

в саду явившись, словно нимфа?

В плену затеи озорной,

скользнув, как тень, у изголовья,

уже в глубокой тьме ночной,

какою увлечёшься ролью?

И завтра, следом за весной,

ты вспомнишь всплески гроз и ливней,

дарованных вчерне судьбой,

чтоб небо засияло синью?

Врасплох застигнет летний зной —

и ты во власти притяженья,

когда, леса окрасив хной,

застынет солнце в изумленье.

Доверься же его лучам

и чувства выплесни наружу,

чтоб чистых помыслов росткам

вдруг не погибнуть в дождь и стужу.

И тайным мыслям волю дай,

чтоб окунуться в прегрешенья,

так далеки и ад, и рай —

как не поддаться искушенью?

И вспомни: щедрой красотой

ты многим голову вскружила…

и не казнись, что этот рой

тебе внезапно опостылел.

Р.S.

Мне снился сон: река, закат…

и, словно ангела крылами,

встревожен был вечерний сад.

А он летел лишь над холмами.

Когда прозрачною волной

на лес падёт оцепененье,

за первозданной тишиной

уже не скроешь удивленья.

Душа ещё стремиться ввысь,

и сердце жаждет продолженья,

но, словно в клетке, бьётся мысль

и подвергает всё сомненью!

Листва ещё полна весной —

а ты, как неба отраженье,

и ждёшь себе судьбы иной,

земным рискуя притяженьем…

Осенний Геленджик

1

В горах сгустился вновь туман —

и грусть нечаянно задела…

на сад набросила аркан,

но дом затронуть не посмела.

Я счёт минутам потерял,

забыв названья дней недели —

так затянулся интервал,

чтоб точный смысл понять успели.

Дожди…

Туманы и дожди.

Как благодатна эта осень…

Ты по губам моим прочти:

даруется всё то,

что просим.

В тумане утро просыпалось,

и шёл, накрапывая, дождь;

и всё, как будто, повторялось —

лишь светофор бросало в дрожь:

заметит ли водитель крайний

сигнал опасный поворот,

где ожидает ангел ранний

его с ключами от ворот?

Собора башни исчезали;

растаяв, появлялись вновь…

Но каблучки уже стучали,

невольно будоража кровь.

Когда от кофточки бретельки

скользнут с твоих открытых плеч,

и взгляд отметит это мельком,

когда ты потеряешь речь,

в последний раз сказав: не надо,

но грудь рукою не прикрыв —

осенний дождь ударит градом,

разводы на стекле размыв.

Откроешь дверь… И я войду…

Халатик сбросишь сразу на пол…

Когда же вечером уйду,

замечу: дождь в разлуке плакал.

А впрочем, нет – здесь ливни шли.

Недаром дом стоит, как остров,

а мы с тобою – корабли,

которым разойтись непросто.

Дорога

1

Дождь стих, но прежде столько дней

он шёл с коротким перерывом;

дорога стала, как ручей,

тонула полночью в разливах.

Тогда казалось, что стезя

ведёт нас над крутым обрывом

и расставаться нам нельзя…

А впереди – грозы разрывы!

Но вот сквозь тучи солнца луч

прорвался, вспыхнув над заливом,

и осветил вершины круч,

залитые дождём долины.

И близок стал конец пути:

мы вышли вновь на побережье,

где город к морю подступил

и порт лениво веки смежил.

Опять стремительный разбег —

и что минуты или годы?

Узнаешь вдруг: растаял снег…

тебя покинули невзгоды.