Гостинец
Ольга Ефимовна Потаповцева
Василий решил заменить памятник на могилке своей бабушки. Снял с камня портрет и принес к матери в дом, оставил в кладовке. Вот тут-то и начали происходить необъяснимые вещи.
– А чего добру пропадать, – вслух сказал Василий, и снял с разрушенного камня фотографию.
– Новая денег стоит, а эта еще хорошо сохранилась… – продолжал он сам с собой.
– Ограда тоже покосилась, надо поправить. И памятник новый поставлю, а фотографию ту же, – рассуждал Вася. Он хоть и недалекий мужик, а в одну из родительских суббот пошел на кладбище на могилках прибрать, да обнаружил проблему. У одной из его бабушек развалился могильный камень. Мужчина аж крякнул от такого недоразумения, это значит, что надо заказывать новый, а к тратам он не был готов. Вот если бы памятник упал у второй бабки – не стал бы он новый ставить, не любила она его при жизни, да и есть там еще родня, побогаче. Без него бы исправили все. А этой непременно надо новый поставить, уважить, как-никак любимый внук.
Заботливо сняв фотографию, и протерев от пыли, Василий спрятал ее за пазуху. Он уже смирился с непредвиденной тратой и даже порадовался, что минимизировал потери за счет портрета. Раскрошившееся надгробье еще предстояло убрать, да траву выполоть. По осколкам Вася перетащил камень на мусорку, что была организована тут же, у кладбища. Принялся за траву, а когда все вычистил, заботливо воткнул принесенные с собой искусственные цветы. Без надгробия как-то сиротливо выглядела могилка.
– Ну, вроде все, – оглядел свои труды Василий и остался доволен результатом.
Идти домой пришлось через центр села, чтобы зайти в мемориальную мастерскую, а попросту к "могильщикам" – так он их называл. Заказал белый мрамор. Да, в копеечку вышло, но что поделаешь.
– Портрет надо? – сплюнув прямо на землю, спросил делец.
– Не надо, старый сохранился. Ты бы хоть записал заказ то, забудешь или могилы напутаешь, – поучал работника Василий серьезным тоном.
– Запомню, – буркнул тот и кинул в урну бычок.
– Ну, смотри… – подумав, добавил Вася.
– Я тебе квитанцию дал?
– Дал.
– Ну и все, – развел руками могильщик, – через неделю поставлю.
С чувством выполненного долга Вася отправился домой.
– Надо к маме зайти, – подумал он, – как раз по пути.
Мама встретила его распростертыми объятиями и горячими щами.
– Что сынок, оголодал с Лариской своей. От нее ведь одна красота, а толку никакого.
Василий и Лариса были женаты уже лет двадцать, да только не хозяйственная ему попалась жена, таких щей как у мамы у нее никогда не получалось. Жену он любил, и в обиду даже маме не давал. А вот дочь была прямо свет в оконце, готовить любила, не в мать пошла. Да только теперь на учебе она, а Васька снова на сухих харчах и бутербродах.
– Ну что ты мам, все у нас хорошо. Я вон к бабе Зине и к бабке Томе ходил, а обратно, дай, думаю, через тебя. Может помощь нужна какая.
– Как они там? – заинтересовалась мама, как будто о живых. Всегда она так, и на кладбище придет с плитами говорит, вот и сейчас спрашивает так, будто он из гостей идет, а не с могил.
– Там у бабушки камень износился совсем, я новый заказал сегодня, – гордо сообщил сын.
– Ой, дорого, наверное, у меня немного скоплено, я тебе дам. Сейчас, сейчас, – засуетилась мать и побежала в комнату.
–У меня тут отложено, на… черный день, – чуть помедлив, произнесла женщина.
– Да не надо, мам, я с шабашек отдал. Пусть у тебя твое лежит, – засопротивлялся Вася.
– Да как же это, и мне надо поучаствовать, это такое дело. Так принято! Давай хоть половину! – настаивала и упрекала она одновременно. Василий назвал сумму меньше в два раза, все равно не отстанет, и принял-таки деньги.
– Я оставлю у тебя в чулане грабельки, все равно через неделю обратно пойду, работу принимать. Еще приберу там....
– Конечно, чего спрашиваешь. Поставил, да и не спрашивай даже, – по-простому отругала его мать.
Вася доедал щи, по традиции нахваливая. Время шло к вечеру, надо было выдвигаться домой. Зашел в чулан. Здесь было пыльно, в углу стоял сундук, в котором мать до сих пор хранила зимние вещи, шкаф по ее мнению для этого не подходил.