Тайна книги Аристотеля

Самид Сахибович Агаев

Предпосланный книге подзаголовок – сказка для взрослых, не совсем точно отражает содержание, и это, несмотря на то, что в романе есть джины, драконы и прочее волшебство. Однако в тексте имеются и реальные исторические персонажи, чиновные лица Аббасидского халифата, сыгравшие значительные роли в судьбе мусульманской империи. Это магический реализм в истинном смысле этого слова, переплетение дворцовых интриг, заговоры, взлеты и падения принцев крови, вазиров, сановников и военачальников. Все это достоверные исторические факты, которые нанизаны на собственно волшебную канву. Средневековый колорит точен настолько, насколько возможно его живописать, отстоя от событий на тысячу лет. Когда-то писатель Владимир Орлов заметил, что Самид Агаев создал оригинальный жанр исторической прозы. Это не беллетристика Дюма и не хроника Дрюона, а та область что находится между ними. В данном сочинении он обращается к традициям «1001 ночи». Приговоренный к смерти за оскорбление его святейшего величества халифа, дервиш продлевает свою жизнь, развлекая наместника пророка занимательными историями, и в конце концов получает шанс на спасение. За приключениями и волшебством проглядывает мораль, жизненная философия, читатель получает возможность оглянуться на собственную жизнь, и сделать для себя выводы, правильно ли он поступает, так ли относится к близким, как они того заслуживают.

Самид Агаев

Тайна книги Аристотеля

Сказка для взрослых

«Из ложных посылок можно вывести истинное заключение»

    Аристотель

1

Во второй половине дня весеннего месяца шабана, некий дервиш, собрав вокруг себя толпу на площади, прилегающей к Суку, – главному рынку Багдада, рассказывал занимательные истории. Подавали мало, на дне чаши для подаяний, выдолбленной из высушенной тыквы, лежали два данника. Завершив очередную историю, он вновь пустил чашу по кругу, однако она вернулась пустой, тогда он сказал следующее:

– Пришел как-то к халифу один человек из числа просителей во время его аудиенции и сказал ему: «О, повелитель правоверных! Отдай мне свою мать в жены, больно у нее корма велика, нравится мне». До смерти перепуганные придворные замерли, ожидая во что выльется гнев всемогущего халифа. Но тот лишь рассмеялся и ответил наглецу: «Я бы отдал. Но ведь через это и отец мой ее любит».

После недолгого молчания раздался чей-то смешок, затем второй, и вскоре толпа, обступившая рассказчика, дружно хохотала над услышанным. В чашу посыпались монеты. Дервиш, худощавый человек средних лет, кланяясь, стал благодарить слушателей. Послышались голоса: «Расскажи, расскажи еще что-нибудь».

– Не могу друзья мои, – отказывался рассказчик, подняв руки, словно моля о пощаде. – Горло пересохло. Приходите завтра. Я буду здесь в это же время.

Толпа стала расходиться. Вскоре возле него остался только один человек, юноша лет восемнадцати.

– Ну и как это тебе нравится, – обратился к нему дервиш, – битый час я им рассказывал поэму о любви, никто даже не шевельнулся. Стоило перейти к похабным анекдотам, так сразу денежки посыпались. Что за люди?! С кем приходится дело иметь. Разговоры о прекрасном на них не действуют. Им подавай скабрезности. Увы, мой юный друг, увы, миром движут низменные инстинкты. И с этим приходится считаться.

Он пересчитал подаяние и воскликнул:

– Гляди-ка, кто-то дирхем целый не пожалел.

– Это был я, – сказал юноша, – но я как раз оценил поэму. А что, влюбленные, действительно, сгорели?

– Точно так, – подтвердил дервиш, – заживо.

– Но почему?

– Как почему? Ты что плохо слушал? Мачеха подсунула девушке заколдованное свадебное платье. В брачную ночь, когда влюбленные остались наедине, жених не смог снять с нее платье. Расстегивал пуговицы, а они застегивались снова. Он пуговицы расстегивает, а они опять застегиваются. И так продолжалось до тех пор, пока юноша, объятый внутренним пламенем неутоленной страсти, не вспыхнул от любовного жара. Как тут с собой совладать. Ну и девица, соответственно сгорела вместе с ним.

– Почему вы не изменили конец этой истории? – спросил юноша. – Ведь это в ваших силах. Вы же рассказ