Куэнтиста

Владимир Владимирович Гораль

Возможно, что мой рассказ покажется кому-то легкомысленной байкой, но предупреждаю! Где бы ты ни был, читающий эти строки, за тысячи миль, или на отдалении десятка шагов, в жилище напротив. Никогда, слышишь, никогда, не играй легкомысленно с подобием кукол Вуду! Твоя месть, направленная против врага, вернётся к тебе многократно усиленным Злом. Не произноси с пренебрежением, не говоря уже о глумлении, реальных имён живых, или, что страшнее, мёртвых адептов Вуду. Умоляю, не шути со всесильным повелителем мёртвых Бароном Субботой и его доброй супругой Бриджит. Поверь, их ответных шуток тебе не пережить! Не призывай на себя и головы твоих близких тяжких бед. Пойми, что смерть далеко не худшее, что может с тобой случиться. Духи Вуду это Свет и Тень, они лишь части одного Целого, того, что вне Добра и Зла. Но по отдельности эти сущности весьма тщеславны, обидчивы и злопамятны…

Вместо эпилога:

Возможно, что мой рассказ покажется кому-то легкомысленной байкой, но предупреждаю! Где бы ты ни был, читающий эти строки, за тысячи миль, или на отдалении десятка шагов, в жилище напротив. Никогда, слышишь, никогда, не играй легкомысленно с подобием кукол Вуду! Твоя месть, направленная против врага, вернётся к тебе многократно усиленным Злом. Не произноси с пренебрежением, не говоря уже о глумлении, реальных имён живых, или, что страшнее, мёртвых адептов Вуду. Умоляю, не шути со всесильным повелителем мёртвых Бароном Субботой и его доброй супругой Бриджит. Поверь, их ответных шуток тебе не пережить! Не призывай на себя и головы твоих близких тяжких бед. Пойми, что смерть далеко не худшее, что может с тобой случиться. Духи Вуду это Свет и Тень, они лишь части одного Целого, того, что вне Добра и Зла. Но по отдельности эти сущности весьма тщеславны, обидчивы и злопамятны.

Санта-Вайу, славное название придумал какой-то конкистадор, приютившему мою персону местечку. Звучит, словно вопль буйного алкаша, получившего по затылку пустой бутылкой. Весь городок, две, образующие равносторонний крест, улицы. В центре католический храм, вокруг старинные каменные, времён испанского владычества, пустующие дома. Вся настоящая жизнь в порту, да в переполненных детьми и стариками бедняцких лачугах на окраине.

Центр города давно выглядел заброшенным. Оживал он, как ни странно это звучит, в канун Дня мёртвых в самом начале ноября. Санта-Вайу наполняли толпы хмельных ряженых. Безумный цветной ураган по имени Карнавал бушевал на его улочках. Зомби и скелеты танцевали под грохот барабанов. Городок утопал в смехе, весёлом женском визге, оранжевых ноготках и отдающих ацетоном желтых астрах.

По утрам на улицах вповалку лежали тела беспробудно спящих людей. Вместо лиц, выбеленные мукой, страшно-весёлые черепа. Сине-багровые, "инсультные" физиономии "живых мертвецов". Тёплый морской бриз катал по земле высокие и блестящие, лиловые и чёрные цилиндры. Солнце играло в зеркальных осколках, вшитых в пёструю ткань костюмов, да пустые картонные упаковки от выпитого вина валялись по всей округе.

Попал я в эту экзотику не по своей воле. Капитан предпоследнего судна, на котором довелось трудиться, оказался исключительным негодяем. На заходе в Гамбург моряки, как обычно, сошли на берег. А на обратном пути встретился мне у проходной наш кок, малаец Ахмет. Я-то, умник, успел записать его в исламисты, а на поверку именно он моим единственным другом оказался.

Прижал меня малаец в тёмном углу, и шепчет горячо на своём корявом английском:

– Не возвращайся на борт, Майкл. Полицай тебя за решётку брать хочет. У кэпа героин нашли! Много! Кэп полицай сказал, что ты, Майкл – русский мафия. Семью запугал, порошок возить заставил. Сам слышал. Врёт! Ой, врёт, пёс неверный! Невинный человек зря губит.

Я Ахмету сразу поверил, он парень прямой, бесхитростный, по-идиотски шутить не станет. Дело-труба! Кто таков, матрос Мишка? Кому нужен? Российскому консулу? Даже не смешно! Жены, детей нет. Денег на адвоката нет. Вся родня, друзья-детдомовцы. Закатают лет на пятнадцать, никто и не вспомнит о мнимом мафиози, русском гастарбайтере.

Повезло мне то