Путник и лунный свет

Антал Серб

В 1937 году, вслед за итальянскими путевыми заметками «Третья башня» (Nyugat, 1936) и захватывающим исследованием о природе романа «Будни и чудеса» (1936), Антал Серб (1901–1945) на одном дыхании пишет второй – культовый на родине – роман, герой которого «неумышленно, но не нечаянно» в самом начале свадебного путешествия разминулся с женой… Погоня за несбывшимся, наития, смешная и печальная commedia dell’arte в декорациях Италии – муссолиниевской и вечной; полное нелепых совпадений странствие души в мире, над которым уже, как над тем пештским кабаком в юности, катастрофа «висит как люстра». Очень русская своей приструнивающей пафос иронией вещь – впервые по-русски.

Антал Серб

Путник и лунный свет

Издательство благодарит художника Сергея Маслобойщикова и Венгерский дом переводчиков.

© М. Цесарская, перевод 2018

© Издательство «Водолей», 2018

Часть первая

Свадебное путешествие

Lаzongva vallok t?rvеnyt еs szabаlyt.

S most mi j?n? Vаrom pаlyabеremet, Mert befogad s kitasz?t a vilаg[1 - Бунтуя чту обычай и закон. И что ж теперь? Жду воздаянья, раз Мир обнял и выталкивает вон. (Франсуа Вийон в переложении Лёринца Сабо.)].

    Villon

    (ford.: Szabо Lorinc)

1

В поезде ещё всё было хорошо. Началось в Венеции, с переулков. Ещё когда по дороге с вокзала их катер свернул с Канале Гранде, чтобы сократить расстояние,

Михай заметил переулки справа и слева. Но тогда они ещё особо не занимали его, поначалу его целиком поглотила венецианскость Венеции: вода между домов, гондолы, и розово-кирпичная радость лагуны и города. Михай ведь был сейчас в Италии впервые, тридцати шести лет, в свадебном путешествии.

За время подзатянувшихся странствий где он только не побывал, в Англии и во Франции жил годами, а Италии всегда избегал, чувствовал, что не время ещё, что не готов он ещё к ней. Италию он откладывал на потом, вместе с другими взрослыми вещами, вроде обзаведенья потомством, и даже тайно боялся её, как боялся солнцепёка, запаха цветов и очень красивых женщин.

Не женись он, не вознамерься зажить настоящей супружеской жизнью, со свадебным путешествием в начале, то так, наверно, и тянул бы с поездкой в Италию до самой смерти. Он и сейчас не то чтоб поехал в Италию, а поехал в свадебное путешествие, совсем другое дело. Да теперь, собственно, уже и можно было, ведь теперь он муж. Теперь, думал он, напасть, что была Италией, уже миновала.

Первые дни прошли мирно, в радостях свадебного путешествия и скромном, неизнурительном осмотре города. Как принято у людей очень интеллигентных, с огромным запасом самокритичности, Михай и Эржи старались найти середину между снобизмом и снобизмом навыворот. Не загоняли себя до смерти, исполняя всё, чего требует бедекер, но ещё менее хотели походить на тех, кто по возвращении домой хвастают: музеи… ну, по музеям мы, разумеется, не ходили – и переглядываются гордо.

Как-то вечером они были в театре, и когда вернулись в холл гостиницы, Михаю вдруг захотелось выпить чего-нибудь. Чего именно, он толком не знал, скорее всего какого-нибудь сладкого вина, припомнился особенный классический вкус самосского вина, он часто пивал его в винной лавке по Круа де Пети Шам 7, в Париже, и подумал, что Венеция в некотором роде уже почти что Греция, и тут наверняка найдётся самосское или, скажем, мавродафне, с итальянскими винами он ещё не разобрался. Попросил Эржи, чтоб она поднялась без него, он ненадолго, только выпьет чего-нибудь – всего один стакан, не больше – сказал он серьёзничая, на что Эржи с такой же напускной серьёзностью призвала его к умеренности, как полагается молодой жене.

Отдалившись от Канале Гранде, по ходу которого располагалась их гостиница, он очутился среди улиц вокруг Фреццерии, где и в ночное время бродило множество венецианцев, с особой присущей жителям этого города муравьиностью. Люди ходят тут лишь по определённым маршрутам, как муравьи, когда отправляются в странствие поперёк садовой дорожки; прочие улицы остаются пустыми. Михай тоже держался муравьиного пути, полагая, что бары и фиасчеттерии, скорее всего, должны располагаться на людных улицах, а