Журавлики.

Не простились. Уж вдали

наши дни – журавлики…

В жизни все мы журавли,

перед смертью – карлики.

Крылья вытерлись, темна

наших глаз, усталость…

Так нальем в стакан вина!

Для веселья, малость.

И уйдет о прошлом грусть,

а за прегрешенья…

Мы попросим Бога, пусть

нам пошлет прощенье…

И не жаль нам, в облаках

наши дни – журавлики…

Если есть любовь в сердцах —

нам все смерти – карлики.

Грех.

Мне бабуля все о Боге,

О грехах все говорит….

А мой грех уж на пороге,

С вожделением стоит.

Гладко выбрит, галстук модный,

Брючки-стрелки, пиджачок,

Смотрит, словно пес голодный,

Гнет меж пальцев пятачок.

Гнет, играет, тешет силой,

Рот в ухмылочке кривит…

Оробел, вдруг, дьявол милый,

Взоры вниз, обмяк, хрипит:

– Я к тебе, – и из кармана,

Прежде выкинув пятак,

– В общем, вот, всё без обмана, —

Вынул и разжал кулак.

На ладошке засверкало

Змейкой тоненькой кольцо…

Я всю ночку целовала,

Грешномилое лицо.

***

В ваших жестах нет грубой небрежности,

И во взгляде включив теплый свет,

Вы готовы подолгу и с нежностью,

Слушать мой очарованный бред.

Утону в вашей милой учтивости,

Ведь от искренних наших бесед,

Я в мечтательной тихой ленивости,

Сладко таю уже много лет.

Но, когда сквозь туман иллюзорности,

Мне глаза обжигает ваш взор,

Сдуть хочу пыль унылых условностей,

С ваших плеч, как ненужный вам сор.

По дорогам любви…

По дорогам любви и страстей,

Как по небу уже не бегу…

И не жду от тебя я вестей

На остывшем моем берегу.

Боль котенком пригрелась в груди.

Мной осознано горькое, «нет».

Путь осколочками позади,

И на каждом осколке твой след.

Но, душе разум мой не указ.

Где она научилась любить?

И тайком по ночам всякий раз,

Все летает к тебе, чтобы жить.

Обида.

Какая звонкая обида,

Таится на тебя во мне…

Я не показываю вида,

И делаю лицо умней.

Я встреч с тобой всегда ищу,

И не веду борьбу с собой,

И очень искренне грущу,

Когда уходишь ты с другой.

Я не могу тебя не ждать,

За много лет уже привычно…

Возможно ли любить устать,

Тебя, мой неотзывчивый.

Мне колокольчики Китая,

Звонят надежду на ветру:

«Я знаю, ты придешь, я знаю…»

Хотелось, чтобы поутру.

Ты с первым лучиком зари,

Войдешь в мой дом, как в первый раз:

– Молчи, – шепнешь, – Не говори,

Любовь боится громких фраз.

Душа – гнездо для этой птички…

Она поет во мне, услышь!

Я полюбил твою привычку,

Надеюсь, птичку ты простишь.

И я скажу: – Моя обида,

Твоей развеяна рукой,

Я не показывала вида,

Но, знала точно,

что ты – мой.

Ты.

Ты там, где сердце у меня.

Ты теплый луч в начале дня.

Ты спутник мой в моей вселенной.

Ты кровь живая в моих венах.

Ты сладкий мед, ты вкус полыни.

Ты темный лес, родник в пустыне.

Ты смелый парус, в шторм, на море.

Ты вольный ветер на просторе.

Ты облако на мрачных скалах.

Ты сумерки в мерцаньях алых.

Ты – травы, что прилечь манят,

Ты там, где сердце у меня.

Морозы.

Парк в тумане застылом уснул,

Все деревья белы, как березы…

А, душа моя жаждет весну,

Вопреки, а на зло ей, морозы.

Вот не умная, ищет страстей

Средь забот, повседневности прозы…

– Не позвать ли сегодня гостей?

Ей шепчу, ну и что, что морозы.

Вдруг найдется такой же, как я

Одинокий, и красную розу

Принесет, и наступит весна

Вопреки, и на зло всем морозам.

Страсти гринписовки.

Вы просили меня вас любить

На диване из кожи зверья…

Сколько буйволов надо убить,

На диван глядя, думала я.

Мне привиделись слезы быка.

Боль. В глазах угасающий свет…

Вот вы сели ему на бока,

Заскрипел его мощный хребет…

…Бык пытался подняться с колен,

Поскользнулся на липкой крови…

Рухнул зверь, чтоб какой-то там хрен,

Млел на коже его от любви.

Убежала, как загнанный зверь,

Своему доверяя чутью…

Я боюсь, вдруг, обивкой на дверь,

Вам захочется кожу мою.

Как, хорошо…

Как хорошо, что есть на свете этом,

И ты, и я, и все мои друзья!

Как хорошо – не спать! Услышать лето!

А утром спеть, вдруг, вместо соловья!

Как хорошо, что ты меня не любишь.

Так значит есть, зачем еще пожить.

И верить в то, что ты придешь, разбудишь,

Как счастьем чтобы, мною дорожить.

Как хорошо, что дом