Стеклобой

Синопсис

Ах, какая же неимоверная красота зависает над поселком городского типа по имени Будылино! Живопись!

Однако настоящей живописью в поселке занимается лишь один юный человек, зовут которого Кирилл, с фамилией, естественно, Будылин. Удивительный год этого, едва только родившегося прекрасного художника, практически сразу после первой большой картины резко прекратившего не только писать на холсте маслом, но даже рисовать карандашом, может стать основой очень живописного и внятного киноповествования…

– Ох, какое небушко пригожее! Глаза просмотришь! – сиплым придыханием спела мама из-за киркиной спины, будто колоколом, звякнув полым бидоном. – Вот что, сынка, надо рисовать!

Алюминиевый звон щекотнул уши.

– Я его и рисую, – мирно отозвался сын, прислушиваясь к исчезающему звуку.

– Рисуй, рисуй. Какая красотища! Да?

– Красиво.

В тот вечер все события и начались, а накануне случается серьезная причина, по которой Кирюша Будылин решает не доучиваться после девятого класса в городе, как планировал. Дело в том, что мама тогда серьезно заплакала. Сволочь он, что ли?

Как ни убеждает школьный учитель Юра Гаврилыч поступать в художественное училище, Кирилл, конечно же, остается дома и устраивается работать на стекольный завод в бригаду Кирющенко, куда берут всех молодых. Однако продолжает писать и даже начинает самый большой свой холст с «космическим лебедем».

У каждого хорошего художника есть неясная для всех, только ему понятная чокнутость, за которую сначала очень критикуют, а потом именно за нее и любят. Во всех его работах живет небо, а в нем – парящие или взлетающие лебеди. В разнообразных техниках: карандашом, пером, пастелью, гуашью, акрилом, маслом он стремится писать только их. Персональная лебединая выставка уже кое-как умещается на стенах фойе поселкового клуба.

При этом парень честно старается жить так, как надо, как живут все вокруг, однако жизнь кругом совсем не живописна.

Он, практически сразу, выдумывает делать из отбракованного изумрудного стекла вазы в форме лебедей. Никому, кроме Кирилла, их мордочки и крылья почти не удаются. Как ни напрягаются опытные мужики, сикось-накось у них выходит, не могут освоить киркины затейливые щипки и поддувки.

Скоро из бутылочных лебедей налаживается крутая подработка для всего поселка. Старшие дети и почти все жены заводчан каждую ночь, как на работу, ходят на станцию продавать вазы заспанным пассажирам четырех проходящих поездов. У некоторых, особенно прытких, получается заработать за ночь больше, чем на заводе за месяц. Полпоселка за полгода всерьез занялось этим заработком, кое-кто умудряется продавать даже «недотыканки», то есть не исправленные Кириллом заготовки с бутылочными горлышками вместо голов. Бойкая торговля вазами, чашками, кружками, рюмками, графинами и прочим стеклом на перроне дополняется «хитом продаж» – конфетницами в виде лебедей.

Кирюха с лучшими друзьями, Ваней и Наташей, сначала тоже часто ходит торговать на станцию, но, в отличие от друзей, это дело у него совершенно не получается.

Директор завода, Арам Ильич по прозвищу Арамыч, устраивает грозный выговор бригаде Кирющенко, мол, «допились уже до зеленых лебедей». После чего быстро смягчается, позволив делать из брака лишь лебедей с бутылочными головами и логотипом «БСЗ» на венчике. Вслед за этим руководящим указанием надобность участия Кирилла в доработке ваз совсем исчезает, простенькую форму-заготовку все умеют делать без него.

Учитель Юра, изначально похваливший всю затею, новые бутылочные морды жарко и брезгливо критикует, говоря, что это – китч, долго и путано объясняя значение странного слова. Друзья, вдоволь похихикав вечером, уже ночью резво впаривают новый товар на станции, бутылочные лебеди хорошо продаются, пассажиры много смеются и много покупают.

Кира со случившимися коррективами лебединых форм примиряется просто. Ну и пускай бутылочные головы, силуэт-то прежний. А вместе – необычно как-то получается и даже авангардно. Впрочем, ничего хорошего.

Мама тоже высказывает недовольство, но совсем иное:

– Цыпка, цыпка ты, Кирюшка, у меня. Ты все придумал, а зарабатываю