Змей Сварога

Ирина Игоревна Лобусова

Зинаида Крестовская #4Ретродетектив

Простив Виктора Барга, Зинаида Крестовская начинает вести спокойную, почти семейную жизнь. Работа в институте, пусть и нелюбимая, рядом мужчина, за которого она так боролась, – разве этого мало? Но Зина вдруг начинает понимать, что это все не для нее, что ей нужен риск, адреналин. И неожиданно она это получает с избытком. Новое дело, которое Крестовская расследует уже как полноправный сотрудник НКВД, не просто опасно, оно смертельно опасно. Ей предстоит снова столкнуться с секретными разработками НКВД, который, как известно, не останавливался ни перед чем…

Ирина Лобусова

Змей Сварога

© И. И. Лобусова, 2020

© Издательство «Фолио», 2018

Глава 1

Село Чобручи, левый берег Днестра, 25 марта 1940 года

Камыши остались за спиной почти сразу, как только он изменил направление. Несколько шагов вперед вдоль едва различимой тропы – и их острые наконечники остались за спиной как сломанные копья судьбы. Впрочем, с каждым днем о своей судьбе ему хотелось думать все меньше и меньше.

Вязкая болотная жижа хлюпала под ногами, доходила почти до щиколоток грубых резиновых сапог, с которыми он не расставался ни днем, ни ночью. На самом деле эти сапоги были ему отвратительны. Он, тонкий светский человек, любивший дорогие вещи, изысканные вина, элегантные духи, шелковое постельное белье, был вынужден жить в каком-то хлеву, с чавкающей болотной жижей под ногами. И вместо элегантной обуви таскать эти отвратительные сапоги – то резиновые, то кирзовые, в зависимости от обстоятельств. К кирзовым прилипали комья навоза, когда он ходил по селу. И если б не долгие годы тренировок, научившие подавлять в себе все человеческие чувства, он выдал бы себя в тот же самый первый момент, когда увидел эти отвратительные сапоги. Сапоги, которые были неотъемлемой частью его цели.

Впрочем, дело было не только в них, а еще в километрах разбитых дорог и в той цели, которая всё гнала и гнала его вперед, лишая покоя, заставляя менять судьбу, отказываться от привычных удобств и жертвовать своей жизнью. Иногда по ночам ему казалось, что он превращается в какой-то железный механизм и словно заживо покрывается чудовищным панцирем, какой-то крокодильей кожей. Это осознание приходило к нему в ночных кошмарах, ввергающих в ледяной пот отчаяния, живым – человеческим – чувством, терзающим его душу.

Тогда, чтобы избавиться от этих кошмаров, он стал заполнять ночи таким же живым теплом тела женщины – все равно какой. До тех пор, пока не понял, что от собственной неразборчивости скатывается в еще большую пропасть. Живой человек рядом не помогал. Оставалось только жить приближением к той цели, высчитывая часы и дни, уговаривая себя, что остаются считаные дни мучений, а значит, не придется терпеть больше.

Хуже всего были эти переходы по ночам. Как он боялся в те первые дни – до спазм, до пота! Панически боялся заблудиться, не найти дорогу в камышах, утонуть в Днестре, захлебнуться в черной зловонной жиже у берегов, кишащей пиявками и змеями… Узкие, остролистые стебли камыша представлялись ему палачами, обнажившими оружие для свершения мучительной казни. А от этого шороха камышей по ночам волосы на его голове вставали дыбом.

Он отчетливо запомнил ту первую ночь, когда сам, без проводника, впервые пошел к тайнику, положившись на собственную интуицию и сноровку. И как он заблудился почти сразу, а потом совершил абсолютно непростительный поступок – и для его дела, и для его жизни: заблудившись, он впал в панику и потерял над собой контроль, услышав зловещий шорох среди камышей. Пытаясь понять причину шороха, он раздвинул камыши голыми руками, порезав при этом их острыми стеблями осоки. А дальше – совершил то, что было запрещено: дрожащими пальцами достал из прорезиненной ткани плаща крошечный фонарик и включил его – на всю мощь.

Острые лучи света прорезали окружавшую его тьму и разделили ее на две части, высветив застывшие в воде камыши. И там, где жижа представляла собой грунт чуть более твердый, вдруг мелькнуло черное извилистое устрашающе гибкое тело змеи… Оно скользнуло среди камышей и снова изд