В чужом доме

Ольга Пустошинская

Самый обычный поход в магазин обернулся для Людмилы Павловны трагедией: на пешеходном переходе её сбила машина. Придя в себя в палате интенсивной терапии, пожилая женщина обнаружила своё тело на соседней кровати, а себя – в теле молодой женщины.

1

Навалившаяся на меня темнота постепенно рассеивается, я открываю глаза-бусинки вижу проблески голубого неба через колышущиеся над головой высоченные стебли травы. Всё яркое, пёстрое, мне никогда не приходилось видеть такого буйства красок. Встряхиваюсь, отталкиваюсь лапками от большого камня и взмываю высоко в облака.

Тишина… Я лечу над землёй, широко раскинув руки-крылья, внизу мелькают квадратики полей, извилистая полоска реки, щёточки лесов, жёлтая степь, города… Меня распирает от ощущения полного счастья, хочется кричать и петь. Рот становится острым и твёрдым, как птичий клюв, и из горла вырывается жизнерадостная трель: чиу-чиу- чиу!

И вдруг – боль. Я пугаюсь и падаю вниз, широко открыв клюв, ветер ломает мне крылья. С ужасом вижу, как стремительно приближается земля, сжимаюсь в комок от страха, ожидая удара.

– Реакция на боль есть, Анатолий Сергеевич, – прозвучал будто издалека женский голос.

– Очень хорошо, будем надеяться, что выкарабкается, – ответил приятный мужской баритон. – Второй куда меньше повезло, ни на что не реагирует…

Что-то звякнуло, зашуршало, и голоса стихли. Я осматриваюсь, кручу маленькой головкой, расправляю крылья и снова взмываю в небо. Опять вижу сверкающую на солнце ленту реки, зелёные леса и тёмные верхушки гор. Чиу-чиу-чиу! Это и есть счастье…

***

– Катенька, глюкозу внутривенно.

Мягкие шаги, чьё-то чужое дыхание, тихий шелест, позвякивание металла о металл… Сон это или явь? Я чуть шевельнула головой и чувствовала какое-то неприятное ощущение в горле, будто там застрял инородный предмет. Надо открыть глаза. Надо сделать над собой усилие и открыть глаза. Мысленно сосчитала до трёх и подняла веки. В глазах была пелена, будто от яркого солнца.

Я лежала под лёгкой простынёй на металлической, сложной конструкции кровати, с поручнями и высокими трубчатыми спинками. Правая рука зафиксирована, от локтевого сгиба, заклеенного пластырем, тянулась тонкая трубка капельницы. Из носа торчала короткая трубка, при малейшем движении вызывающая рвотные позывы. В изголовье – мониторы и приборы неизвестного мне назначения, по обе стороны – такие же металлические кровати, только никем не занятые; маленький столик на колёсиках для инструментов. Я вздохнула: всё ясно как божий день, это больница, точнее – реанимация. До сегодняшнего дня мне везло не знать этого места.

Снова послышались мягкие шаги, я увидела молодую женщину в голубой блузе и брюках, наверно, врача или медсестру.

Заметив мой осмысленный взгляд, она ахнула, выскочила из палаты и вскоре вернулась с мужчиной, симпатичным и не старым, в такой же голубой форме.

– Очнулись? – обрадованно улыбнулся он. – Прекрасно. Как себя чувствуете, беспокоит что-нибудь?

К удивлению, ничего не беспокоило, чувствовала я себя хорошо, как уже давно не было, мешала лишь несильная боль в ноге и рёбрах, да ещё эта трубка в носу, поэтому мотнула головой: нет.

– Я врач-реаниматолог, Анатолий Сергеевич. Сколько пальцев я показываю?

Я посмотрела на его выставленные пальцы, обтянутые тонкой перчаткой:

– Три. Почему я здесь? Я больна?

Он посветил маленьким фонариком в глаза, проверяя реакцию зрачков, и сказал:

– Вы попали в ДТП. Помните?

В голове возник калейдоскоп сменяющихся картинок: люди пропускают поток машин на пешеходном переходе, какой-то мальчишка в синей майке выбегает на проезжую часть. Я внутренне сжимаюсь от того, что сейчас может произойти, вдруг получаю толчок в спину и падаю на дорогу, растопырив руки. Вижу автомобиль, круглые от ужаса глаза водителя, его перекошенный, открытый в немом крике рот. Потом боль волной обдала тело, и всё погрузилось в темноту.

– Помню… на меня наехала машина, – выдохнула я и откашлялась. Голос показался мне хрипловатым, низким, не моим.

– К счастью, она вас не задела.

– Не задела? – не поверила я. – Тогда почему я здесь?

– Вы долго б