Один соверен другого Августа

Максим Мумряк

Когда в младенчестве человек, достаточно окрепнув, чтобы держать книгу в руках, и только научившись читать, внезапно попадает в зависимость от печатного слова, а также литературы в целом, и когда его дальнейшая судьба сама то божественно сбрасывает, то дьявольски подбрасывает, а то таинственно подсовывает истории и сюжеты, то он уже не в силах хранить в себе этот горячий сплав, который уже почти неосознанно выливается на чистый лист новым романом.

В своей книге молодой начинающий автор с помощью любимых слов стремится разобраться в самом себе, в окружающих его людях обоих плов, в причудливых метаморфозах общества во время бесшабашных девяностых и хладнокровных первых десятилетий нового века. Любопытство и привитый в детстве вирус бродяжничества и приключений, мутировавший со временем в благородную опухоль поиска истины, не мог не привести героя к камню на распутье, от которого одна дорога – гладкий, но чужеродный автобан, другая – разбойничья кривая колея, с бодрящими ухабами родной распутицы, третья – зыбкая лестница прямо на небо. Этими и другими дорогами придется пройти Августу, чтобы найти лик своей королевы на драгоценном собственном соверене и незаметно стать другим.

Один соверен другого Августа

Роман

© Максим Мумряк, 2018

© Издание, оформление. Animedia Company, 2018

Возрастное ограничение: 18+

Редактор-корректор: Екатерина Закревская

Предисловие

Разум человеку дан еще для того, чтобы иногда совсем не думать.

    Оскар Уайльд

С полным баком из девяностых…

Неопределенное будущее второго десятилетия XXI века…

Большая белая машина – полированный джип, сверкая на солнце слепящим болидом, мчится по степной дороге, густо пыля. Liss одной загорелой тонкой рукой лениво правит рулем, другой ловит вспотевшей ладошкой прохладный воздушный поток с далеких гор. Она резво расправляется с темными духами бесконечной трассы, и те встают позади на дыбы недовольными серыми тучами пыли. Пряди длинных неубранных волос весело трепыхаются золотисто-рыжим победным штандартом над ее головой. Ава сидит рядом и искоса, по-кошачьи жмурится на ее профиль. Он уже сказал ей час назад, что любуется светотенью острогрудого горного хребта на горизонте с щедрой перспективой степных просторов до него. Liss тогда довольно улыбнулась и, слегка прикусив одну губу, страстно зарычала от удовольствия мотором. Яснее этого вида было только то, что крутобокие горы и волнующие степи позади нее – всего лишь удачная мизансцена для выступления у самого носа зрителя, под тонкой драпировкой черной ткани, ее собственного полуобнаженного дуэта. Августу же стало ясно и другое: его глаз успокоился; он перестал бешено метаться по карте в поисках вершин и глубин; он может смотреть очень долго в одну сторону, и этого теперь оказывается достаточно для получения того эффекта, который люди испокон веку именовали многозначительным словом счастье.

В его профессии существует один термин, который обозначает удачное место в пространстве, где открывается суть предмета исследования. Это место называется – обнажение. Там иногда вскрыта истина, ранее спрятанная беспощадным временем, с его вечной привычкой к движениям, изменениям, погружениям, затоплениям под покров могучих слоев тайны. И теперь Август в равномерном гуле двигателя, в свисте горячего ветра в ушах, в бликах солнца на стекле и металле, в дразнящем колыхании грудей Liss, в ее долгожданном спокойствии и в самом выбранном направлении видел только одно – обнажение истины. Это было то, что он, по-видимому, долго искал.

Правда, не всякое обнажение может обнаружить в себе истинное положение дел. Точнее, оно, конечно, может быть очень привлекательно, но в нем часто не видно не то чтобы истины, а даже направления ее простирания. Приходится много пройти и сильно потрудиться, чтобы найти, если так можно выразиться, талантливое обнажение. Вид его не просто радует: оно ломает ветхое и строит новое, завлекает, манит в глубины мироздания показом голой пяди тела именно истины, а не ее многочисленных обманок.

Но в данный момент пусть будет так, как говорит этот день: «Все ясно