В зоне надежды

Юлия Венедиктова

Каждый год на улицах города теряются тысячи людей. Выходят из дома и пропадают без следа. К счастью, у потерявшихся есть надежда. Агате 15. Она – потеряшка, которую нашли. И теперь уже она помогает поисковикам. Делает всё возможное и даже невозможное. Ведь Агата знает – каждый день может оказаться последним.

Суббота

Эпиграф к лету

Я стою в штабе и наблюдаю за Ольгой. Клавиатура под ее пальцами стрекочет словно автоматная очередь. Принтер на столе выдает новую порцию ориентировок.

Я беру одну в руки. Она еще теплая и чуть влажная от обилия краски.

С фотографии на меня смотрит девочка. Золотистые глаза-блюдца, полные солнечных зайчиков, носик кнопочкой. Каштановые кудри кажутся теплыми и жесткими. Юркая лесная белочка.

Из текста под фото узнаю, что у девочки имеется свежая царапина на щеке и синяк под коленкой. Подвижная личность. Лето только началось, а она уже успела вкусить его по полной.

У меня щекочет в носу. Потому что вчера был День защиты детей, а они с братом потерялись в лесу. Брату девять лет, ей – шесть, их зовут Вова и Аня Коваленко.

Поиски ведутся без малого двадцать шесть часов. Сутки. Одни.

Я так долго рассматриваю листовку, что кажется совсем родной эта девчонка, убежавшая из дому в красных туфлях без каблуков, джинсовом комбинезоне и повязанной на поясе розовой кофте.

Ольга кричит в трубку, что в лес выдвигается новая группа и с ней – Суворов. И через минуту я вижу его самого. В компании с Клюквой, Сэмом и Максимом он идет к штабной "газели". Замечает меня, но не удивляется. Мыслями он давно уже там, в лесу, ищет девочку чуть больше метра ростом и ее брата.

– Можно с вами? – кричу я и умоляюще смотрю на Суворова.

На секунду он замирает. Считывает с моих серо-голубых информацию.

"Пожалуйста… Может быть, в последний раз…" – транслирую я мысленно. И не рассчитываю на успех. Это же Суворов. Он непоколебим, как Эверест.

Уже отвернувшись, он бросает мне:

– Рядом.

Спасибо. Толку от меня гораздо меньше, чем от поисковой собаки.

В машине еще люди. Я не знаю никого, кроме Объекта. Он радуется мне, как щенок. Обнимает за плечи пухлыми теплыми руками, которые еще пахнут беляшами. Шарит по карманам и достает древний шоколадный батончик. Такой раритет даже есть опасно. Но я покорно грызу. Он считает, что чем я больше ем, тем здоровее становлюсь. Совсем как мама. Следом сует мазь от комаров и рассказывает о новых потеряшках.

Рядом с Объектом я везде чувствую себя как дома. Он неуклюжий, шумный и очень добрый.

Редкие жилые дома мелькают за окнами газели. Кончается одна зона риска – город, начинается другая – лес.

"Газель" останавливается на поляне. Вместе со всеми я выскакиваю наружу.

Здесь разбит выездной штаб – станция, палатки, антенна связи. Вокруг много людей – местные, МЧС, волонтеры. Воздух наэлектризован от напряжения и надежды на лучшее.

Пока я осматриваюсь, Суворов уже освоился – сменил усталого и грустного координатора, получил всю важную информацию и изучает на карте отработанные квадраты.

Подъезжают новые поисковые экипажи. Это наши, добровольцы поискового отряда "Армас".

– Где родственники? – спрашивает Суворов.

– Мать в больницу увезли, – отвечают ему. – Здесь прадед.

Неподалеку стоит старый мужчина, белый, как лист бумаги, и прямой, словно гвардеец королевской армии. Размеренно и четко, в который уже раз, он описывает произошедшее.

Вову и Аню, как водится летом, привезла мать, они играли и озорничали. Пошли к соседке кормить кроликов. И не вернулись назад.

В конце прадед добавляет:

– Я знаю, я виноват. Но как же за ними уследить, угнаться…

Мне неимоверно хочется подойти, взять его за руку и сказать, что все будет хорошо. По-другому и быть не может…

Деревню и прилегающие территории прошерстили вчера, опросили и соседку с кроликами. Благо желающих помочь поискам очень много.

Вокруг нас сомкнул еловые лапы лес. Повезло еще, что не смешанный. Еловый лес прозрачный, и кустов не так много. Людей в цепь прочеса можно расставлять на широком расстоянии.

Я слушаю переговоры в рациях и отбиваюсь от комаров. Видимо, репелленты у Объекта тоже старые.